Название: Друг Автор:Laora Форма: клип Пейринг/Персонажи: Хак/Йона, Су-Вон Категория: джен, гет Рейтинг: PG-13 Исходники: аниме Akatsuki no Yona; музыка Fleur - Друг, который никогда не предаст Продолжительность и вес: 03:20 мин; 141 Мб
Более позднее краткое сравнение "Йоны" и "Саги о Гуине" можно прочитать здесь; про "Йону" и "Семь Смертных Грехов" - тут. Спасибо Рагни Алькари за рассказ о "Таинственной игре" и схему; demi-chan, Ниал, Дьявольская Трель (*..Shu..*) и Мицуки Сенджу за интереснейшие беседы и дополнения. Дополнения, впрочем, всегда актуальны. А какой канон вам напоминает "Йона"?
Название: Идейные предшественники «Йоны» Автор:Laora Фандом: Akatsuki no Yona Форма: фандомная аналитика Пейринг/Персонажи: основные Категория: джен Рейтинг: G Размер: 3331 слово Краткое содержание: О семи произведениях японской массовой культуры («Берсерк», «Басара», «Таинственная игра», «Сказание об Арслане», «One Piece», «Отныне Мао — король демонов!», «Lamento -Beyond the Void-»), которыми, возможно, вдохновлялась Кусанаги-сенсэй в работе над «Йоной». Предупреждения: обзор достаточно поверхностен и содержит только некоторые возможные источники вдохновения; в восприятии тех или иных аниманг много махрового имхо, возможны неточности в матчасти; буду рада, если кто заметит и подскажет дополнительные варианты
читать дальшеКак известно, анимешники, предпочитающие аниме определенного жанра, не могут не подмечать между ними схожести. Разобраться, что было раньше, курица или яйцо, обычно несложно — достаточно взглянуть на год выпуска того или иного тайтла. Куда сложнее — отследить все возможные источники вдохновения автора. Да что там, это попросту невозможно. Ведь жизненный опыт каждого человека уникален, а существующих произведений, которыми можно вдохновиться, так много. К тому же, сейчас они легкодоступны.
Впрочем, мы и не будем ставить перед собой такие глобальные цели. Просто укажем, на наш взгляд, наиболее вероятные источники вдохновения для Кусанаги-сенсэй, учитывая год выпуска ее манги «Akatsuki no Yona» — 2009 — и жанры, указанные на ридманге: романтика, психология, драма, боевик, история, сёдзё, комедия, гарем, фэнтези, приключения.
Первый и, на наш взгляд, наиболее очевидный кандидат в источники вдохновения для «Йоны» — это аниманга «Berserk», год выпуска 1989.
Очевидные параллели: есть троица друзей с противоречивыми отношениями. В «Йоне» это Су-Вон, Йона и Хак. В «Берсерке» — Гриффит, Каска и Гатс. Плюс наивная принцесса Шарлотта, которая искренне любит своего избранника, Гриффита, и готова простить ему что угодно... но ее отец, король страны Мидланд, не позволяет им быть вместе. Ко всему прочему добавляется влюбленность Каски в Гриффита, а потом и в Гатса, влюбленность Гатса в Каску, готовность служить Гриффиту, и противоречивые чувства самого Гриффита к Гатсу, из-за которых отдельно взятые фанаты «Берсерка» и утверждают: «яой в этой манге мог бы спасти мир». Вряд ли бы спас, конечно.
Еще есть стремление Гриффита к трону, ради которого он жертвует всеми своими товарищами, в том числе Гатсом и Каской, после чего с их помощью перерождается и начинает строить свой «лучший новый мир». Беглая встреча возрожденного Гриффита с Каской, которую он прикрыл своим плащом, защитив от камнепада, и Гатсом, который при встрече попытался Гриффита убить, прилагается. Ничего не напоминает?
Можно сказать, что «Йона» — это если бы Гатс охранял и любил принцессу Шарлотту, которая увидела бы, как Гриффит в попытке занять трон убивает ее отца, сбежала бы при помощи Гатса, по дороге узнала бы о волшебных драконах и начала прокачивать собственные боевые умения, чтобы стать «Каской», а при следующей встрече с Гриффитом сохранила бы разум.
Эти две манги совпадают и по некоторым жанрам, таким, как психология, боевик, романтика, фэнтези, драма и приключения. В обеих есть пророчество о значимой фигуре, правителе, и скитания группы приключенцев, которая постепенно растет, визит к мудрому советчику (в «Берсерке» это волшебница Флора, в «Йоне» — пророк Ик-Су) и присоединение к группе помощника этого советчика (в «Берсерке» с Гатсом и Каской теперь путешествует Ширке, ученица Флоры, в «Йоне» к Йоне и Хаку присоединяется Юн, воспитанник Ик-Су), характерное для фэнтези разделение на стихии и победа над внешним врагом, «иностранцем».
В чем они не совпадают: во-первых, разная целевая аудитория. «Йона» — это все же седзе, история про девушку и для девушек. «Берсерк» — сейнен, история для парней постарше, и главный герой — тоже парень. С другой стороны, как автор «Берсерка», Кентаро Миура, использует некоторые приемы седзе, так и мангака «Йоны», Кусанаги Мизухо, пользуется некоторыми приемами сенена. В обеих мангах хватает крови, и там, и там есть элементы хоррора, хотя в «Берсерке» хоррор безусловно выражен ярче и показывает враждебность всего окружающего мира. Мир «Йоны» же, в целом, дружественен. Несмотря ни на что. И это второе различие.
Можно еще сказать, что, хотя жанр «гарем» в описании «Берсерка» не указан, последние глав сто манга именно гарем напоминает: один парень, в которого влюбилось много разных девушек. Среди них есть одна особенная, но с ней все сложно. Сменить всем пол — и будет, с некоторыми поправками, настоящий реверсный гарем с главной героиней-девушкой. Как в «Йоне».
И последний убойный аргумент: мангаки явно знакомы друг с другом и с творчеством друг друга. В пользу этого — фанарт, который Кентаро Миура, автор «Берсерка», нарисовал по «Йоне» (и чем Кусанаги Мизухо безумно восхищалась):
Хак и Йона; Ки-Джа, Зено, Шинья, Йона, Джи-Ха, Юн, Хак.
Есть и другие моменты. Например, тот, где Хак и Йона вместе срываются с обрыва, как Гатс и Каска в «Берсерке». Только в «Йоне» это она пытается удержать его, не он — ее, как Гатс — Каску.
Еще присутствует некая схожесть внутреннего монстра Шиньи с внутренним монстром Гатса, которая, впрочем, может быть и случайной — внутренние монстры много в каких канонах встречаются. Но есть и еще одна схожесть — именно в звездное небо смотрят и Шинья, и Гатс, когда понимают смысл своей жизни. Недаром на арте Кентаро Миуры Шинья похож на Гатса больше всех, тогда как Ки-Джа чем-то напоминает Серпико, тоже обладателя стихии Ветра, а Джи-Ха — Родрика... в каноне «Берсерка» — обворожительного капитана корабля, милого с дамами.
Ну и многозначительное «Я хочу тебя» в адрес Хака — сначала от Су-Вона, потом, в еще более пародийном ключе, от Джи-Ха. Именно эти слова Гриффит говорит Гатсу после первой встречи: «Я хочу тебя». Только вот Хак не потерянный угрюмый одиночка, как Гатс, Хак — генерал клана Ветра, и дерется он явно лучше Су-Вона, так что до поединка у Су-Вона с Хаком, как у Гриффита с Гатсом, не доходит. Вместо этого Хак обещает служить Су-Вону, если тот женится на Йоне. А от Джи-Ха вообще удирает.
Комичные выражения лиц Гриффита и Су-Вона в мангах тоже похожи — потому что в манге Гриффит куда менее серьезный, чем в обеих экранизациях берсерковской арки «Золотой век».
Перейдем ко второму возможному предшественнику «Йоны». Это аниманга «Басара», год выпуска 1991.
Очевидные параллели: есть главная героиня, девушка, потерявшая семью. В «Басаре» это Сараса. Ее отец и брат были убиты по приказу Красного Короля, повстречав которого инкогнито, Сараса влюбляется. Что не мешает ей бороться против Красного Короля в целом и его отца, императора, в частности. Поначалу — ради мести, после — чтобы улучшить жизнь страны и даже привести ее к новому государственному строю. Для этой цели Сараса изображает своего убитого брата-близнеца, Татару, которого называли «избранным ребенком» и о чьем рождении было пророчество, носит его одежду, называется его именем и под этим именем вербует себе войска. А для этого ей нужно собрать четыре священных меча — Бьякко и Сузаку первые из них.
В обретении второго меча Сарасе помогает женщина-пират, возглавляющая свою команду, Чача, которая, в отличие от Ги-Ган в «Йоне», молода; страна Сарасы, Япония, разделена на четыре части, в каждой из которых заправляет один из детей императора — Красный Король, Синий Король, Черный Король и Белая Королева. Сам император находится в столице Киото... сходство которой с Кууто из «Йоны» несомненно — вот вам и историческая параллель. Кроме того, Сараса, как и Йона с драконами в главах после таймлайна аниме, путешествует в составе бродячего театра.
Что еще интересно — в аниме, маскируясь под своего брата, Сараса одевается неуловимо похоже на Зено. Или, может, дело в прическе...
«Йона» — это если бы Сараса с самого начала была принцессой, а не девушкой из деревни, близко знала Красного Короля с детства и была ранена как тем, что он убил ее семью, так и его предательством. Если бы у Сарасы не было брата-близнеца, а друг ее детства выжил и стал сильнейшим воином, готовым стоять насмерть, лишь бы ее защитить. Если бы мужское не воспринималось как изначально враждебное.
В чем эти аниманги не совпадают: в позиции женского персонажа. С одной стороны, у Сарасы с самого начала больше союзников, чем у Йоны, с ней не один Хак, а целая деревня, верящая в ее избранность. С другой стороны, в «Йоне» нет гендерной интриги, ей не приходится изображать мужчину, быть кем-то другим, чтобы получить помощь. С одной стороны, мать Сарасы жива, и в «Басаре» раньше появляются значимые женские персонажи. С другой стороны, эти персонажи, во всяком случае, поначалу, ведут себя достаточно стереотипно и тесно привязаны к персонажам мужским, зависимы от них, подчинены им. Даже сильная пиратка Чача хочет быть желанной для любого мужчины. Вряд ли это применимо к Ги-Ган или таким персонажкам «Йоны», как Аюра и Тетора. С одной стороны, Сараса поначалу кажется самостоятельнее и воинственнее, чем Йона, — она просто не может ошибиться, ведь иначе жители ее деревни не поверят, что она мужчина. С другой, у Сарасы нет гармонии с мужским началом в себе, как у Йоны, несмотря ни на что, Сараса продолжает звать брата, чтобы он ей помог, и сокрушаться, что она не может заменить его, потому что девушка. Ситуация с Йоной другая, ей и в голову не приходит аргументация «не могу быть императором Хирю, потому что я девушка».
Йона взаимодействует с мужским, при этом оставаясь собой.
Помимо того, поскольку «Басара» — это дзесей, манга, рассчитанная на девушек постарше, страданий и мрака в ней куда больше, чем в «Йоне». Йона видит смерть ребенка в Аве — но это чужой, незнакомый ей ребенок. На глазах Сарасы один за другим умирают люди, которых она знала с детства.
И, конечно, «Басара» — это не реверсный гарем. Именно потому, что мужское тут воспринимается как враждебное, ради полноправного взаимодействия с которым нужно притворяться кем-то другим. Секрет реверсного гаремника именно в гармонии с противоположным полом, тем более, если эта гармония ограничивается бромансом, как в случае с «Йоной».
Третий возможный прототип «Йоны» как раз реверсным гаремником и является. Это аниманга «Таинственная игра», год выпуска 1992.
Очевидные параллели: есть главная героиня, которой для высшей миссии даны божественные хранители (их еще нужно найти и убедить следовать за собой), красавцы как на подбор. В «Таинственной игре» это Миака. Миака — девушка из нашего мира, перемещенная во Вселенную четырех богов. Это уже знакомые нам Сузаку, Сейрю, Генбу и Бьякко, каждый из которых покровительствует определенной стране. Миака становится жрицей Сузаку (страна Конан), а ее подруга, Юи, вместе с ней попавшая во Вселенную четырех богов, — жрицей Сейрю (страна Куто). Правитель Куто собирается захватить и поработить другие четыре страны, так что Миака и Юи, раньше друзья, оказываются по разные стороны баррикад, как Йона и Су-Вон. Вдобавок, и Миака, и Юи влюбляются в одного из хранителей Сузаку — Тамахоме, поэтому они еще и соперницы в любви. И как тут не вспомнить момент, когда Су-Вон пытался перетянуть Хака на свою сторону?..
Кроме того, между хранителями Миаки и спутниками Йоны тоже достаточно много общего. Тамахоме похож на Хака не только тем, что связан с Миакой плотнее остальных. Он еще так же неравнодушен к деньгам, и у него тоже большая родня. Джи-Ха и Таски, оба «благородные бандиты», оба носят выделяющуюся одежду, но на этом схожесть заканчивается и идет противоставление. Джи-Ха любит женщин, Таски — женоненавистник. Джи-Ха — пират, Таски — из гор, не умеет плавать и боится воды. Чичири, маг и монах, носит маску, как Шинья, а вот молчаливостью Шиньи и кавайным элементом на плече (кошкой вместо белки Ао) обладает другой персонаж, лекарь Мицукаке. А Чичири больше всего похож на Зено — кажется на редкость позитивным, хотя и со странностями, а потом снимает маску и оказывается серьезным персонажем со своей драмой. Умением Юна всех строить обладает Нурико, так же, как и Юн, ничего не имеющий против женской одежды. Только, в отличие от Юна, он сводничает, как Джи-Ха. Малолетний же гений в «Таинственной игре» — это Чирико, совсем юный и невинный. Император страны Конан, Хотохори, внешне подозрительно похож на Су-Вона, а по характеру чем-то напоминает самоотверженного Ки-Джа, правда, понаглее и поспокойнее. Все же император.
«Йона» — это если бы Миака враждовала не с Юи, а с Хотохори, в которого была бы влюблена с детства и который бы убил ее отца; если бы не она была влюблена в Тамахоме с самого начала, а он — в нее; если бы она была принцессой, а не пришелицей из другого мира; если бы она одна обладала правом собрать хранителей в количестве четырех; наконец, если бы обладала своим сильным и трагическим прошлым, мрачной решимостью и склонностью к непреложному лидерству. И если бы точно не знала, что конкретно делать, чтобы улучшить жизнь страны. А то в «Таинственной игре» для этого достаточно призвать Сузаку, больше жрице ничего делать не требуется.
В чем эти манги не совпадают: в том, насколько самобытна главная героиня, и в глобальности истории, в случае с «Йоной» более реалистичной. То, что для Миаки — попадание в сказку, для Йоны — часть ее реальности, которая была всегда.
Четвертый возможный источник вдохновения для «Йоны» — это аниманга «Сказание об Арслане», созданная по романам Танаки Ёсики, первый из которых был издан в 1986 году.
Тут параллелей меньше, чем различий, поэтому и разговор пойдет только о них. Вкратце: есть наследник престола, после свержения предыдущего правителя вынужденный скрываться, но при этом укрепляющийся в своем предназначении, есть соратники, которые его поддерживают, и их должно набраться строго определенное число, есть пророчество, есть магический символ власти, в случае «Сказания об Арслане» — меч, которым может владеть только истинный правитель. За этим мечом охотится главный противник Арслана и его вроде бы родственник, принц по праву, Гермес. В дальнейшем оказывается, что вот Гермес как раз по праву рождения — принц, а Арслан — нет. Тем не менее, Арслан хочет улучшить жизнь своей страны, Парсы, отменить рабство, а вот Гермеса больше заботит его собственная трагедия.
События «Арслана» гораздо масштабнее, чем события «Йоны», связь опосредствованна, но может быть и не случайной.
Похожи чем-то и соратники Арслана и Йоны. У обоих рядом есть могучий генерал, готовый ради них черту рога свернуть: Дариун у Арслана, Хак — у Йоны. С этим генералом взаимодействует стратег: Нарсес в случае Арслана, Су-Вон — в случае Йоны, пусть и находится «по другую сторону». Судя по текстам романов, Су-Вон и Нарсес похожи даже внешне: у обоих светлые волосы, завязанные в хвост. Связи в разных слоях общества и неприятие рабства прилагаются.
Су-Вон чем-то неуловимо похож и на самого Арслана. С виду мирный, при этом может быть опасным противником: своего первого врага Арслан убивает, когда ему нет даже шестнадцати лет, защищая собственную жизнь. И, конечно, сокол Арслана — почти такой же позже будет у Су-Вона.
У Нарсеса из «Арслана» есть слуга Элам, в чем-то похожий на Юна. К примеру, Элам без проблем облачается в женскую одежду и отлично справляется с повседневными делами вроде готовки и стирки. При этом он привязан к Нарсесу так, что не мыслит без него жизни, и отлично стреляет из лука. Юн по сравнению с Эламом гораздо субъектнее... и куда больший пацифист.
Как и «Таинственная игра», манга по «Арслану» содержит элементы комедии. Отсюда возможная связь «Йоны» с еще одной анимангой, которую Кусанаги Мизухо упоминала в числе своих любимых. Это аниманга «One Piece», год выпуска 1997, сенен и однозначная комедия, но при этом с очень сильными драматическими моментами. По количеству юмора, тому, что речь идет о сборе команды одним лидером, и по насыщенности эмоций «Йона» напоминает «One Piece». «One Piece» — это манга про пиратов, неудивительно, что именно персонаж-пират, Джи-Ха, больше всего похож на одного из персонажей «One Piece», Санджи. Та же склонность драться ногами, тяжелое детство, желание вырваться на свободу. То же самое обожание женщин, правда, поскольку «Йона» — седзе, а не сенен, оно подано с другой стороны. Сюда же и однозначную отвратительность отпетых злодеев, и бывших врагов, с которыми теперь можно договориться. Или хотя бы потерпеть какое-то время. Стоит заметить, что главный герой «One Piece», Луффи, как и Йона, растет над собой, впервые столкнувшись со смертью, потеряв близкого человека — впрочем, не своего отца, а сводного брата, Эйса. Хотя этот сюжетный ход достаточно распространенный.
К тому же, как Хак предан Йоне и готов на все ради нее, так Луффи предан его первый помощник, Зоро. Вассальная черта, типично восточная — в том же китайском фильме «Клятва» гиперболизированная верность господину показана во всей своей абсурдности. Но и у Хака, и у Зоро совсем другая ситуация, к счастью — у них все результат личного выбора, статусные границы в современном обществе не такие жесткие.
Самого Луффи с Йоной сравнить непросто, разве что по тому, что оба они стремятся защитить своих товарищей-накама во что бы то ни стало... и по тому, что на деле эти товарищи — их семья.
В «One Piece» есть свои принцессы, например, Виви — она в добровольном изгнании, как и Йона, потому что радеет за благополучие своей страны. Временно она становится частью команды Луффи, но это они помогают ей, не наоборот. Виви все же — скорее спасаемая принцесса, чем лидер. Во всяком случае, в пределах основной истории. Закономерно — в манге с жанром сенен главный герой обычно мужского пола. В «Йоне», как в седзе, у нас не главный герой, а главная героиня.
Связь между «One Piece» и «Йоной» несомненна, но при этом ощутима скорее на уровне атмосферы и взаимоотношений в команде, чем на уровне сюжета.
Шестая аниманга, которую стоит упомянуть в связи с «Йоной», — это «Отныне Мао - король демонов!», основанная на романах Томо Такабаяси, первый из которых вышел в 2000 году. На первый взгляд связь между ними кажется совершенно неочевидной, ведь главный герой «Мао» — японский школьник из нашего мира, попавший в параллельный мир и сразу ставший там королем, без драм прошлого, попыток отвоевать престол... зато с гаремом из парней, все — красавцы как на подбор. Поскольку Кусанаги Мизухо уважает яой, во всяком случае, намеки на него, и использует их в собственных мангах, есть основания полагать, что «Мао» не прошел мимо нее.
Кроме того, по мере развития событий в «Мао» параллелей между этим тайтлом и «Йоной» становится все больше. Есть человек, которому главный герой, Юури, безгранично доверял, который всегда был рядом, но потом предал — Конрад Веллер. При этом Конрад продолжает действовать в пользу Юури, выручает его, совершенно шокированного и ничуть Конраду не доверяющего, и т. п. Да и вообще, его «предательство» — часть замысла. А тут еще и тема с реинкарнациями всплывает. Оказывается, страну, которой теперь правит Юури, Шин-Макоку, основал Истинный Король (имя не названо) при поддержке своих верных соратников. Все соратники позже переродились, а Истинный Король стал призраком-божеством, пристально следящим, что происходит в реальном мире. Сейчас переродившиеся соратники Истинного Короля служат Юури. Каждому из них соответствует определенная стихия — и ларец, отвечающий за эту стихию, в которой заперто местное мировое зло, Властелин. Властелина-то и нужно уничтожить Юури, для чего требуется собрать ларцы. Снова тема стихий и «всех их вместе соберем». К тому же, Истинный Король, похоже, не особо желает Юури добра, да еще и прошлая реинкарнация Юури — слепая девушка по имени Джулия, которая умерла, но все еще значима для окружающих его персонажей.
Йона же в прошлой реинкарнации была императором Хирю. Ее отношения с тем же Зено чем-то похожи на отношения окружения Юури с ним: он помнит ее в предыдущем перерождении. И тоже смена пола. И тоже — правитель, который путешествует, чтобы всех помирить и избавить людей от страданий, причем не знает, как именно это сделать, а потому ищет собственные пути. Реинкарнации короля и его соратников — вообще очень мощный сближающий момент.
Такое количество параллелей уже не кажется случайным, хотя кто знает.
Седьмой и пока последний пункт в нашем списке, — это не аниме, а игра «Lamento -Beyond the Void-», выпущенная в 2007 году. Это высокорейтинговая яойная игра-эроге, то есть, снова реверсный гаремник, только с парнем в главной роли, который может выбирать себе в пару другого парня из предложенных. «Lamento» вдобавок чем-то напоминает «Берсерка», она куда жестче, чем «Йона», и высокий рейтинг у этой игры не только из-за НЦшных сцен. Крови тоже хватает.
Опосредствованное сходство, например, голод и разруха в стране, которые можно исправить, а вместе с этим разобраться в себе, скорее всего, случайно и никак «Йоны» не касается. Тем более что главный герой игры, Коноэ, не правитель и не благодетель. Игра начинается с того, что его прокляли, и мир будет уничтожен, если он не разберется с этим проклятием.
Что же именно в «Йоне» заставляет вспомнить «Lamento»? Образ персонажа по имени Асато. Этого парня считали проклятым с самого рождения, ненавидели и боялись. Он нелюдимый, неразговорчивый, но очень добрый. Как Шинья. Как Шинья из «Йоны», Асато живет в закрытой деревне и не решается из нее выходить. Как Шинья готов убить Йону ради деревни, лишь бы сохранить секрет своих глаз, так Асато готов убить Коноэ, потому что так велел вождь, потому что это в интересах деревни. И, как Шинья решается покинуть деревню и вместе с Йоной увидеть большой мир, так на это решается Асато — с Коноэ. Ни Шинья, ни Асато толком не ориентируются в окружающем мире и не знают цены деньгам, хотя при этом Асато более агрессивен и цапается с другим спутником Коноэ, Раем. Про Шинью этого не скажешь — он не вступает в конфликты ни с кем. У Шиньи есть отец, который научил его любить, у Асато — приемная мать, Кагари. И Шинья, и Асато — мечники, они оба способны превращаться в жуткое чудовище, которое готово сожрать самого любимого человека. И Коноэ, и Йона останавливают Асато и Шинью от того, чтобы этим чудовищем стать. Коноэ — ценой того, что отрезает собственную руку. Йоне это удалось более безболезненно, на то и манга рейтингом ниже.
Кроме того, костяная маска у одного из персонажей «Lamento» тоже имеется — это маска Мага/Шамана, живущего как раз в пещере.
Это наверняка не все источники вдохновения для «Йоны»; будем рады услышать ваши версии. Ведь возможных идейных предшественников так много.
Соединяя в себе мотивы из всех них, манга «Akatsuki no Yona» является достойным представителем указанных в ее описании жанров — и своего времени.
Вот и подошла к концу летняя ФБ, на которой в первый раз была представлена "Йона" - причем самым замечательным образом. А теперь - как говорится, зима близко, и команда "Йоны" в третий раз собирается на Зимнюю Фандомную Битву) Правила конкурса, скорее всего, останутся такими же, как в прошлом году.
Здорово, если кто-то с летней ФБ присоединится - обещаем ни в чем не ограничивать, тем более, нам очень нужен капитан. Будем слушаться, помогать и оказывать всестороннюю поддержку. Еще нужны райтеры/переводчики в количестве - поглажка и индивидуальный подход обеспечены. А вообще, будем рады всем) Коука нуждается в вас, сильный правитель и могущественные драконы! Пишите на умыл комсоо, и да будут наши подвиги свершены.
Баннер с кодом. Прорекламь команду - получи плюс в карму!))
Название: Все эти чужие люди Переводчик:Laora Оригинал:«All These Strangers» by ViciousVentriloquist, разрешение на перевод получено Фандом: Akatsuki no Yona Пейринг/Персонажи: Шинья/Йона Категория: гет Размер: миди, 4726 слов в оригинале Жанр: ангст, флафф Рейтинг: PG Предупреждения: спойлеры к 51-ой главе манги; некоторый ООС Краткое содержание: После того, как он почти ранил самого дорогого для него человека, Шинья борется со своей совестью, своим долгом дракона и, прежде всего, с собой. Окруженный людьми, которые кажутся ему чужими, он пытается решить: возможно, Йона в нем не нуждается? В конце концов, он всегда был монстром...
Нет, не совсем так. Он знал, что делать, во всяком случае, что он хочет сделать. Но как всегда, Шинья был удручающе неуверен, является ли то, чего он хочет, по-настоящему правильным, нравственным. Если он чему и научился за свою жизнь, в особенности за последние несколько недель, так это тому, что очень плохо разбирается в происходящем. Хотя, возможно, не так плохо, как Йона, но все равно ужасно. Он чувствовал вину за то, что допускает такие мысли о своей доброй предводительнице, но у ее действий не могло быть другого объяснения.
В миллионный за сегодня раз Шинья задался вопросом, почему еще Йона могла сделать то, что сделала в той деревне. Почему, когда он почти уничтожил ни на что не годных разбойников, она подвергла себя такому риску? Даже если те люди не стоили последствий их убийства — а они не стоили, напомнил себе Шинья, — Йона собиралась стать мишенью для его силы вместо них. Она хотела взвалить на себя его бремя и не думала об опасности.
Сколько бы Шинья ни размышлял над объяснением Йоны и ни пытался понять, он все еще не мог уложить его в голове. Может, он был слишком глупым для этого, он ведь прожил большую часть жизни в одиночестве, но только представить, что большинство людей такие же, как она... Это было невообразимо. Шинья никогда не встречал никого, кто бы ставил чужое благополучие выше собственного, да еще если это благополучие враждебно настроенных незнакомцев.
Но разве не был и он таким? Незнакомец, приставивший свой меч к горлу Йоны, приказывавший ей уходить прочь из его пещеры, в то время как она пыталась до него достучаться.
Шинья до сих пор готов был съежиться, вспоминая их первую встречу, но, насколько он мог судить, Йона не питала к нему никакой неприязни. Если бы он был на ее месте... он бы никогда себе не доверился. Он бы держался настороже с тем, кто однажды угрожал ему мечом, не имеет значения, насколько смирным и сострадательным этот человек стал бы после. Доверчивость Йоны поражала. Может, ее связь с драконами настолько сильна, что инстинкт самосохранения для нее ничего не значит, главное — быть с ними рядом? Шинья мог понять чувство притяжения, но даже так это казалось просто глупым преувеличением.
Только глупец будет терпеть рядом такого монстра, как он, да еще после случившегося... после того, как он оттолкнул Йону в сторону, когда она пыталась остановить его, помешать убить того разбойника. Шинья ненавидел себя за это даже сильнее, чем раньше. Не обращая внимания на ее заверения, не слушая убеждений, не чувствуя, как она сжимает его обездвиженную руку в своих, Шинья до сих пор боролся с укоренившейся мыслью о том, что ему рядом с ней не место. Она не должна желать его присутствия, как и все остальные. Если бы Юн и Хак могли озвучить свои мысли, Шинья был уверен, они бы сказали то же самое. Хотя они ведь не видели того, что видела Йона, поэтому, может, и не сказали бы.
Это не имеет значения, повторил себе Шинья. Их мнение, мнение незнакомцев, не имеет значения. Даже больше, пусть он знал, что три другие дракона до сих пор хотят, чтобы он был рядом, он не мог полностью принять их как своих братьев. Как бы близко они ни находились, он все еще испытывал по поводу них сомнения. Он мог почувствовать их сердцебиение, но при этом замечал, что стремится оказаться от них подальше. Он не испытывал ненависти... ни к кому из них... но боялся быть слишком близко.
Единственной, чье присутствие Шинья не считал стесняющим, с кем он хотел быть рядом больше, чем с кем-либо другим... оставалась Йона.
Но он не мог; не должен был. Если он будет с ней, она заплатит за это горькую цену. В последний раз она была ужасающе близка к этому, и меньше всего он хотел причинить ей еще больше боли.
Он мог только гадать, не поступал ли так, сам того не понимая. Отправляясь с Йоной в путешествие, не обрек ли он этим самым ее неосознанно на жизнь, полную боли? Если он останется с ней, и она пострадает... неважно, из-за него или из-за его отчужденности... не будет ли лучше, если он уйдет? Без сомнений, его уход тоже ее ранит, может, даже сильнее, чем могла бы ранить его сила.
Похоже, у его решения пойти с Йоной тоже были непредвиденные последствия; как бы он ни старался, он не мог не ранить ее. Жестокая ирония, но Шинью вполне устроило бы жить в страданиях и страхе, если это значит, что никому другому не придется вести такую жизнь по его вине. Он уже существовал так раньше и знал, что сможет к этому вернуться.
Нельзя оставлять все как есть... и Шинья снова почувствовал боль в солнечном сплетении.
***
— Шинья?
Йона звала его, он слышал, но не мог ее найти.
И, к его смертельному беспокойству, не знал, где находится сам.
Шинья стоял посреди леса; вот и все, хотя постепенно он понял, что, скорее всего, здесь они останавливались на ночевку. Он хорошо запоминал такие подробности, как узор на коре древесных стволов и разнообразие растений вокруг. Как будто его глаза могли увидеть что угодно в этом мире.
Но, к его возрастающему ужасу, эти глаза до сих пор не видели ее.
— Йона? — позвал Шинья, вновь обращаясь к ней просто по имени. Он все еще не мог называть Йону по-другому, потому что никогда не знал ее как принцессу. Может, если назовет, она откликнется? — Принцесса Йона?
— Шинья...
Эхо от ее голоса разносилось далеко, и без малейших колебаний он решил идти на этот голос. Неважно, как далеко тот его заведет, главное...
...Главное, чтобы этот голос вернул его к ней.
Он сделал шаг вперед, потом еще, прокладывая себе путь в темноте, которая не могла помешать обостренным чувствам.
— Шинья...
Но голос Йоны на этот раз казался дальше, как будто она уходила.
Это невозможно. Где она? Он был уверен, что ее голос доносился оттуда...
А потом, ни с того ни с сего, мир перевернулся, и ее испуганный крик внезапно прозвучал позади него.
— Шинья!
Ужас заставил его одеревенеть, мускулы ослабели из-за страха в ее голосе. С ней что-то случилось? Как? Мгновение назад все было в порядке! Что могло?..
— Шинья! Помоги!
— Йона, — прошептал он в темноту, стараясь не позволить панике захватить его. Она уже растекалась по плечам, засасывала, будто темные воды бездонной реки. — Где ты?
Йона так и не ответила, и в течение нескольких секунд... минут... лет... беспокойство Шиньи все возрастало. Не в состоянии видеть даже при полном использовании своих способностей, он впал в ступор. Голова кружилась, он натыкался на все вокруг, отчаянно пытаясь найти Йону и каждым мгновением тишины все больше теряя надежду. Так он никогда ее найдет; она будет потеряна для него навсегда, если он не может найти ее сейчас, то и потом не сумеет.
Она доверилась ему, чтобы он помог ей, спас ее, а он даже этого не может сделать. Какой из него дракон? Какой друг?.. Или, вероятно, он мог быть даже больше, чем другом, но теперь уже не узнать...
— Шинья!
***
Он почесал Ао за ухом, получив в награду довольный писк. Она пронеслась по его руке, заняла свое законное место на плече, и тут на уединенной поляне появился кто-то еще.
Шинья мысленно вздохнул. Он пришел сюда, чтобы побыть наедине со своими мыслями, и был полностью уверен, что нуждается в этом после своего сна... кошмара... этой ночью. Он проснулся весь в поту, но, конечно, не стал будить остальных. Уснуть заново тоже было невозможно, как Шинья проверил опытным путем, и теперь он расплачивался за недостаток отдыха жуткой усталостью.
Об уединении можно забыть.
Шинья не позаботился обернуться к той, что пришла на поляну, но напрягся, когда она села рядом с ним, и краткой вспышки ее алых волос было достаточно, чтобы его чувства сорвались с привязи.
Он ожидал, что она будет такой же жизнерадостной, как обычно, но Йона оставалась странно молчаливой и даже не пыталась завязать разговор. Шинья испытывал искушение подняться и уйти, но еще он боялся, что если поступит так, то расстроит Йону, а этого ему совсем не хотелось.
Поэтому он ничего не сказал и терпеливо ждал, пока она заговорит. В конце концов, молчание показалось ей слишком тяжелым.
— Хак опять ведет себя как придурок, — хрипло сказала она.
Шинья и помыслить не мог о том, чтобы оскорбить Йону, но эта жалоба его озадачила; он думал, что грубость для Громового Зверя — нормальное поведение, но, возможно, в этот раз Хак действительно перешел все границы. Шинья не был удивлен, правда, если Йону зацепили слова Хака, это должно быть что-то совершенно из ряда вон.
Он решил промолчать и просто кивнул в подтверждение.
Йона подняла голову, чтобы посмотреть на Шинью, и внезапная мягкость ее голоса застала его врасплох.
— Просто пообещай мне... — начала она, — если Хак скажет тебе что-то резкое, не слушай его, ладно? Он в плохом настроении.
Шинья неловко кивнул, а потом Йона вдруг лучезарно ему улыбнулась. Он постарался не выдать этого, но от ее взгляда его лицо запылало, а сердце пропустило удар.
«Как она может быть такой счастливой, когда должна чувствовать себя несчастной? Почему она вообще заботится о ком-то вроде меня?..»
Шинья подумал, что это тоже, наверное, часть ее очарования, способность изображать счастье, даже когда она рассыпается изнутри. Было ли это ради людей вокруг, только для того, чтобы он и другие драконы о ней не беспокоились?
«А еще Юн и Хак», — напомнил себе Шинья.
Это было эгоистично, но он чувствовал себя везунчиком, потому что находился среди этих людей; то, что Йона улыбалась ради него, когда он не мог соорудить для нее и подобие улыбки, заставляло чувствовать такое облегчение, даже страшно становилось.
И тогда он принял решение.
***
Он встал посреди ночи, не проспав и секунды с тех пор, как остальные легли. Он притворялся, что спит, как только мог, и ждал, пока всхрапывания и бормотания остальных — преимущественно Ки-Джа — утихнут, слившись в предсказуемый ритм.
Единственной, кто заметил его молчаливый уход из их лагеря, была Ао, обескураженно поднявшаяся по его штанине, когда Шинья ее разбудил. Палец, прижатый к его губам, вынудил белку непонимающе на него уставиться, но, к его облегчению, она не проронила ни звука и просто заняла свое обычное место у него на плече.
Так Шинья и направился в просвет между деревьями, налегке... но не прошел далеко, прежде чем его настигли сомнения. Хотя ничего не было переброшено через его плечо или закреплено на бедре, кроме меча, и он не должен был чувствовать недостачу, Шинья все же ощущал себя так, будто что-то забыл... что-то, чего ему не хватало.
Он остановился на той самой поляне, ноги внезапно потеряли силу, когда он проиграл чувству пустоты в груди. Это место было пугающе похоже на другое, из его сна, и тут он понял, почему; наверное, Шинья проходил мимо поляны раньше, и ее образ почему-то осел в памяти.
Он сжал кулаки. Руки дрожали: Шинья пытался вернуть самообладание.
Почему он так себя чувствует? У него никогда не было сложностей с тем, чтобы оставить что-то позади; он оставлял многое в прошлом ради того, чтобы двигаться дальше, в том числе — собственное детство. Шинья едва мог вспомнить большую его часть и был склонен полагать, что это к лучшему.
Но все же... кое-что он все же мог вспомнить, например, то, как выглядел его прежний дом (лачуга), или мельчайшие черты лица человека, который его вырастил. Избавившись от этих ранящих воспоминаний... некоторые ранили в меньшей степени... не потерял ли он что-то жизненно важное?
Если он уйдет этой ночью, не будет ли потом тоже жалеть об этом? Вдруг он — и единственная мысль заставила его замереть — однажды поймет, что больше не в состоянии вспомнить лицо Йоны?
Справиться с этим Шинья бы не смог. Он не хотел думать об этом, признавать, что новый самый важный человек в его жизни может стать всего лишь очередным незнакомцем. Не хотел верить, что она исчезнет из его мыслей, как лицо, так и имя. Одно представление об этом пугало. Шинья не мог отказаться от той, кого был обязан спасти, от той, к кому испытывал такие чувства.
«Но какие именно? Я знаю, что хочу защитить ее, но всегда заключаю, что это драконья кровь влияла на мои действия. Я знаю, что она спасла меня, когда вывела из той пещеры, и всем ей за это обязан. Она даже дала мне имя. Но так нельзя. Даже сейчас, когда я действительно верю, что мой уход защитит ее, я не могу уйти. Не могу заставить себя двигаться, не хочу забывать ее и других драконов. Я не хочу забывать даже Хака и Юна. Не хочу.
Я не хочу».
Он был был совершенно растерян, и две половины его существа, разошедшиеся во мнениях, ничуть не помогали. Одна часть Шиньи требовала двигаться вперед, тогда как вторая запугивала его, велела повернуть назад и возвратиться в лагерь, пока никто не заметил его отсутствия.
Может... ему следует подумать об этом еще какое-то время. В конце концов, это непростое решение. Он не может принимать поспешные решения, не тогда, когда жизнь Йоны под угрозой.
Может...
— Шинья!
Ее голос прозвучал на расстоянии, и хотя он знал, что его сон тут ни при чем, Шинья все же заледенел от позорного ужаса, когда услышал встревоженный тон Йоны. Он вернулся к этому бессознательному воспоминанию, пришлось прикусить язык, чтобы не позвать ее по имени в ответ... в большей степени — из страха.
Он не хотел, чтобы она нашла его таким, пытавшимся отыскать простой выход из создавшегося положения; это было бы слишком стыдно.
Шинья почувствовал себя загнанным в тупик, вопреки всей логике, и понял, что не может шевельнуться.
— Шинья! Где ты? — громко звала Йона; несколько веток сломалось под ее ногами, верный знак нарастающего беспокойства. Она ни о чем не думала, понял Шинья, не смотрела, куда идет, спеша найти его. Если Йона не вернется прямо сейчас, она потеряется или поранится из-за него.
В такие мгновения Шинья проклинал свою неспособность отказаться от Йоны.
Когда она снова позвала его по имени, он ответил неуверенным:
— Йона.
— Шинья? — выдохнула она, звук шагов замер. Очевидно, Йона прислушивалась, потому что потом спросила: — Это ты? Где ты? Здесь так темно...
«Именно поэтому ты и должна вернуться в лагерь». Он хотел сказать это вслух, но вовремя придержал язык. Без сомнений, она будет его упрекать за то, что, по его мнению, не должна о нем волноваться.
— Сюда.
Йона старалась идти на его голос, и несколько раз Шинья порывался просто пойти и отыскать ее самому; Юн убьет его, если увидит, что Йона по его вине поранила ногу. Но что-то удерживало Шинью от того, чтобы приблизиться к ней. Он не знал, что именно, но боялся — если...
— Шинья-а-а!
Он увидел, что Йона споткнулась, прежде чем она закричала, без раздумий побежал на ее голос. Она была всего в нескольких шагах, но Шинье показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он, пошатываясь, добрался к ней, падающей. Прямо перед тем, как Йона повалилась наземь, Шинья оказался под ней, правая рука — на верхней части ее спины, левая — неловко зависла в воздухе чуть выше.
Они оба замерли на несколько мгновений, он мог слышать ее тяжелое дыхание — Йона пыталась осознать случившееся. Шинья не винил ее; если бы он не мог видеть все вокруг, то тоже бы боялся.
— Ты... цела? — наконец спросил он, так же монотонно и тихо, как обычно.
Даже в этой темноте он мог разглядеть яркую улыбку и взволнованное выражение лица, когда она попыталась выпрямиться.
— Я в порядке, — уверила Йона. — Спасибо, что поймал меня, Шинья. Хотела бы я вернуть тебе эту услугу.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну... не в прямом смысле, — она поправила себя, запинаясь, как, скорее всего, не подобало кому-то из коронованных особ. Но она никогда так себя с ним и не вела, так что у Шиньи в любом случае было не с чем сравнивать. — Просто имела в виду, что тоже хотела бы тебе помочь.
— Помочь... мне? Зачем тебе это нужно? Это я должен тебя защищать... — Шинья сказал слишком много, это было ясно уже по тому, как Йона смотрела на него: ее лицо скривилось от неловкости, и если глаза не подводили его (а этого не случалось никогда), это заявление ее оскорбило.
— Разве я уже не объяснила, что все не так? — Йона раздраженно фыркнула. Уже через пару мгновений ее лицо расслабилось, и она глубоко вдохнула. — Извини. Просто... я боялась, что ты можешь что-то такое выкинуть. Сбежать, я имею в виду. Не то чтобы я тебя винила, но...
Она замолчала, и, вероятно, к лучшему, потому что ее утверждение совершенно обескуражило Шинью. Несчастливый случай, когда он с трудом понимал слова других людей, происходил достаточно часто, и она не была исключением.
— Как?
— Ну... помнишь, что я тебе говорила? Чтобы ты не слушал Хака?
Шинья кивнул.
— Все дело в этом! Он тебе что-то сказал, так? Этот грубый придурок... нужно вбить в него хоть немного сострадания! Он ведь знает, какой ты чувствительный...
Чувствительный?
— Громовой Зверь ничего мне не говорил. Мне не на что жаловаться.
Она смотрела на него непонимающе, глазами лани, замешательство в которых сменилось намеком на отрицание.
— Но... что? Тогда... почему ты уходишь? Я была совершенно уверена — это потому, что Хак тебя обидел.
На мгновение Шинья задумался над ее словами, а потом решился задать вопрос, пылающий в его сознании.
— Что он сказал тебе?
— Э?
— Ты не помнишь?
Алый румянец, такой яркий, что можно было различить даже в темноте, затопил ее щеки. Шинья вдруг подумал, что этот румянец напоминает ему о белке на плече — милой, невинной, но еще и что-то скрывающей. Он бы подумал об этом как о своей победе, если бы не вопиющая очевидность ее вины; человек, в разы более оторванный от общества, чем он, смог бы ее изобличить.
— Я... э...
— Йона.
Было очевидно, что она не хочет говорить, но он не собирался так просто сдаваться... и Йона это знала.
— Он... он сказал мне, что считает тебя опасным. Пытался убедить меня держаться от тебя подальше... убедить, что ты опасен. После того, что случилось в деревне...
— ...Ты ему рассказала.
Это не был вопрос, а то, что Йона ничего не отрицала, только подтвердило догадку Шиньи.
— Я не думала, что он станет раздувать из мухи слона! — сказала она. — Он знал, что ты был обездвижен, и начал выпытывать у меня, что ты сделал с теми разбойниками. Я сказала, что ты остановился, что я смогла дозваться до тебя, прежде чем стало слишком поздно, но он все равно практически взорвался. Все это время он брюзжал, как старик, а последняя капля в чашу моего терпения упала несколько дней назад.
Шинья предполагал, что вся ситуация была основана на чистом принципе. Важнее всего для Громового Зверя была и всегда будет Йона, и, как ни странно, Шинья уважал бы Хака меньше, если бы того полностью устроило то, что он, Шинья, почти сделал с Йоной.
— В этом случае... — негромко сказал он, — ты должна меня отпустить.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и направился прочь.
Но прежде чем Шинье удалось сделать хотя бы три шага, маленькая рука сжала его руку и с силой, которой он не ожидал от юной девушки, развернула назад, так, что он оказался с ней лицом к лицу.
— Нет!
Ее лицо было маской ярости, и это заставило на несколько мгновений затаить дыхание, пока Шинья обдумывал такую резкую перемену в ее настроении. Это его вина, несомненно. Но что такого ужасного он сказал? Он просто беспокоился о ее безопасности. Почему?..
— Что ты делаешь? — спросил Шинья, и глаза Йоны расширились, когда его дыхание коснулось кожи.
Шинья заметил, что ее приступ гнева начал спадать, черты лица постепенно смягчились, и теперь на нем застыло то же грустное выражение, что и раньше. Она больше на него не злится? Или снова скрывает свои чувства?
Хотел бы он знать. Больше всего на свете он хотел бы знать, о чем она думает.
Шинья молчал, пока ее хватка на запястье не ослабла, но она все еще цеплялась за его рубашку, прикусив язык и избегая прямого взгляда. Не то чтобы для нее была ощутимая разница, ведь он все еще был в маске, но, видимо, от этого ничего не менялось. Шинье нравилось, что Йона старается смотреть на него, даже если не видит его глаз; это заставляло чувствовать настоящую связь с ней. Ему не нравилось, когда она отводила взгляд, ведь он знал: это значит — что-то не так.
А потом он замер неподвижно, когда ее свободная рука коснулась его лица, а подушечки пальцев скользнули по щеке, как прежде. Он не отшатнулся, был слишком растерян, чтобы это сделать, но, кажется, пришел в чувство, когда одним из ногтей она приподняла его маску.
Шинья поднял руку, — ту, которую она не держала, — чтобы остановить Йону, сжал ее запястье и удержал. Они стояли так несколько напряженных мгновений, держа друг друга за руки, с лицами, расположенными так близко, что они почти соприкасались, но при этом не встречаясь взглядами.
Это, без сомнения, была самая странная ситуация, в которой Шинья когда-либо оказывался. С другой стороны, никогда еще он не был так близко к Йоне, и не мог не задаваться вопросом, понимает ли это она. Все было иначе, не так, как в той деревне, потому что они стояли лицом к лицу, общались без слов и даже без помощи взглядов... во всяком случае, она на него не смотрела.
Странно, но Шинья мог с уверенностью сказать, что не променял бы этот миг на все сокровища мира.
— Шинья... — прошептала Йона. — Позволь мне ее снять. Пожалуйста. Я хочу тебя видеть... — Ее ладонь напряглась в его, и Шинья не смог ее остановить. Его рука вдруг превратилась в лапшу, а ее слова — в кипяток.
Поэтому Йона сняла с Шиньи маску, и он неосознанно вздрогнул, когда почувствовал прикосновение прохладного воздуха к лицу. Его глаза закрылись будто сами по себе, он все еще боялся взглянуть на нее после того, что натворил, но она не корила его за это.
Она ничего не сказала.
Вместо этого Шинья услышал, как Йона глубоко вдыхает, почувствовал, как ее рука сжалась на его рубашке, тогда как другая сильнее прижалась к его лицу, и сердце Шиньи почти выскочило из груди, когда он ощутил теплый воздух, коснувшийся губ. Но он не остановил ее, слишком волновался, чтобы говорить, и готов был сгореть заживо, когда она накрыла его рот своим.
Йона была теплой; он уже знал это, но все ощущалось совершенно иначе, когда он оказался так близко к ней. Он чувствовал жар собственных щек, распространяющийся по лицу и телу, и сопротивлялся порыву открыть глаза, чтобы увидеть, как она выглядит. Покраснела ли так же сильно, как он...
А еще Йона была нежной, она касалась его только руками и губами, и ее поцелуй был больше похож на ласку, чем на способ заявить на него права, а ведь именно такой способ в поцелуе видели многие люди, за которыми он наблюдал в деревнях. За этим ничего не стояло, во всяком случае, не для него. Для нее это был очевидный способ проявления любви.
И Шинья уже не мог от нее отказаться.
Он едва заметил, что больше не стоит, что опустился на колени, а Йона все еще держится за него. Было жарко, и его сердце трепетало, когда Йона отстранилась.
Прежде чем Шинья успел остановиться, он открыл глаза... и прежде чем успел напомнить себе о необходимости закрыть их, он уже пропал. Стоило увидеть ее, с красными щеками, с той самой лучезарной улыбкой, как будто она была солнцем, как Шинья потерял шанс отвести взгляд... как бы опасно это ни было, смотреть вот так. Вопреки здравому смыслу, он видел все. Каждую мелочь в ее облике, от огненно-красных волос до очаровывающего блеска больших глаз; все это он жадно пожирал взглядом. Даже в темноте ничто не ускользало от его внимания, и Шинья мог только представлять, насколько прекрасной Йона была бы при свете дня. Он не должен был думать об этом, но прошло немало времени с тех пор, как он видел ее такой; он заставлял себя умирать от желания увидеть ее нарочно, чтобы избежать малейшей возможности причинить ей вред, и не будь он так очарован, то точно бы отвел взгляд, как только их глаза бы встретились.
Как выяснилось, он не мог совладать с этим.
— Шинья, — сказала Йона, склоняя голову набок. Она держала его руку в своих, зажав между двух ладоней и успокаивающе поглаживая, чтобы убрать его тревоги. Его маска и прикрепленный к ней мех лежали у нее на коленях, снятые по его недосмотру, но она не боялась. Вообще-то, Йона выглядела счастливее, чем Шинья видел ее в последние дни — по-настоящему счастливой, без поддельной улыбки, которую она привыкла надевать, когда на него смотрела.
— Да? — тихо отозвался Шинья.
При звуке его голоса ее улыбка стала невозможно широкой.
— Останься.
Одним-единственным словом Йона лишила его малейшей возможности когда-либо уйти. Шинье было нечего сказать, он ничего не мог сделать, чтобы возразить ей, ничто, о чем он мог подумать, не позволило бы ослушаться приказа.
И, как ни странно, его это устраивало. Удивительно, но Шинья вдруг понял, что больше не чувствует себя чужим человеком, не тогда, когда расстояние между ними двумя было разрушено до основания. Может быть, когда пройдет больше времени, он будет чувствовать то же к остальным... и, что еще более важно, к себе самому.
По крайней мере, он попытается.
— Спасибо, Йона, — сказал Шинья, глядя на свои колени. — Извини, что от меня столько неприятностей... ты, наверное, думаешь, что я веду себя странно.
Она вытянула руку, заправила прядь ярких волос за ухо, и он снова покраснел.
— Не дури, — Йона рассмеялась. — Ты для меня — важный, незаменимый человек, Шинья. Конечно, я хотела тебе помочь.
— Тогда... Ты не думаешь, что это странно — мои чувства?
Улыбка, которую она ему послала, заставила сердце Шиньи сжаться в груди, но пройдет еще немало времени, прежде чем он поймет, как именно называется это чувство.
Тени приходят и уходят, Они никогда не остаются. В прошлом и в будущем Никому не было так одиноко. Пара маленьких следов Тянется из дома, Кажется, кто-то готов Вернуться к началу пути. Отвага — бессмысленна, И ее сменило бесстрашие, От начала до конца Они никогда не исчезнут. Садящееся солнце вновь сгорает в прах, Сквозь траву под камнями пробиваются цветы, И тогда я понимаю, что изменилась, Поэтому ступаю на неизведанный путь. Отвага — бессмысленна, И ее сменило бесстрашие, От начала до конца Они никогда не исчезнут. Думаю, когда я дойду до конца, Меня ждет чудо.
Название: Лишь ты Переводчик:Laora Бета:Ниал Оригинал:«Only You» by torchika, разрешение на перевод получено Фандом: Akatsuki no Yona Пейринг/Персонажи: односторонний Су-Вон/Хак; Хак/Йона Категория: слэш, гет Размер: мини, 1048 слов в оригинале Жанр: ангст Рейтинг: PG Предупреждения: события фика происходят перед первой главой; сам фик написан до выхода главы 135-ой Краткое содержание: Су-Вон понимает, что Хаку нравится Йона.
Сильный, громовой, и не похоже, что когда-нибудь ослабеет.
Су-Вона тянет к нему.
Су-Вон видит все, чего ему не хватает, во взмахе оружия Хака, в молниеносной яркости его взгляда.
И при этом, как ни странно, Хак полностью посвящает себя тем, кто рядом. Император Ил, генерал Мундок и принцесса Йона без колебаний полагаются на него. Они воспринимают его неотъемлемой частью собственного существования — как дождь во время муссона.
Знает ли он об этом?
I.
Я хочу быть к тебе ближе. Хочу стать таким, как ты. Я всегда так думал.
Уроки по стрельбе из лука, тренировки на мечах, верховая езда, игры с принцессой Йоной — они были так юны и беззаботны, Су-Вон и Хак, и так редко проводили время друг без друга. Хак действовал, не зная сомнений, и Су-Вон вдыхал его, не отрывая взгляда от чужого, по-настоящему удивительного.
II.
Хотел бы я навсегда остаться вместе с тобой, как сейчас.
Все изменяется внезапно и слишком жестоко. Судьба крадет то будущее, о котором Су-Вон мечтал — жизнь с отцом, Ю-Хоном. Мир, который он, как ему мнилось, знал, оказывается другим местом, куда больше, чем виделось троим детям, редко задумывающимся, что же лежит вне безопасного замка.
Теперь у Су-Вона есть ответственность, переданная ему с последними словами и влажным теплом крови Ю-Хона.
Вместо «навсегда» у него остается всего десять лет.
III.
Есть то, что я должен сделать.
Су-Вон регулярно отлучается в город, чтобы подготовиться и стать достойным императором для этой страны. На улицах он разговаривает с жителями Коуки, узнает об их страданиях и слышит упреки — не всем счастливо живется при правлении императора Ила. И чем больше растет ненависть Су-Вона к Илу, тем большее расстояние он чувствует между собой и Йоной с Хаком.
Йона до сих пор мила и невинна.
Хак — воплощение силы и хладнокровия.
Если бы они только знали.
Нет.
Если бы он — не знал.
IV.
Это раздражает. Даже если мы так близки, я не чувствую, что могу до тебя дотянуться.
Чем старше становится Су-Вон, тем больший размах у его подготовки. Он на долгие месяцы отправляется в разные племена Коуки и все меньше посещает замок. Он нечасто видит Йону и все реже — Хака.
Он не может проводить время с ними, как раньше, хотя так было бы проще. Его поведение может вызвать подозрение. Для того, чтобы все сработало идеально, Су-Вону нужно их абсолютное доверие.
Но когда они вместе, у него щемит сердце.
Су-Вона с легкостью сметает буря Хака, более жестокая, чем раньше. Теперь за этим скрывается страстное желание, которого раньше не было.
Су-Вону семнадцать, и его рука дрожит, когда он вспоминает, как сильная рука Хака сжимала его собственную, увлекая за собой сквозь толпу. Мозолистые ладони, широкие плечи, и этот темно-синий взгляд притягивают его по-прежнему, так, что в присутствии Хака хочется забыться.
Забыть обо всем.
Забыть, что он должен сделать.
Взгляд Су-Вона выискивает Хака, лишь его.
Так отчаянно хочется дотянуться до его руки, которая кажется такой далекой. Су-Вон борется против сильнейших порывов, связанных с Громовым Зверем Коуки.
Су-Вон жаждет иной реальности; той, в которой этой любви бы не существовало.
V.
Когда я стану королем, ни Йоны, ни Хака не будет рядом.
Шестнадцатый день рождения Йоны приближается с поразительной скоростью — вместе с кульминацией плана Су-Вона. Ради этого дня он жил последние десять лет, и теперь ему приходится напомнить себе об этом. Иногда он чувствует неуверенность.
Может, это не должно быть предательством.
Может, существует способ, при котором Хак останется рядом.
— Но я хочу Хака, — надувает губы Су-Вон после намеков в сторону Хака, что тот может быть его телохранителем.
Если бы Хак путешествовал с ним несколько месяцев и поклялся ему в верности до дня рождения Йоны... Если бы он мог отвлечь Хака от Йоны... Может, тогда был бы шанс убедить его в справедливости своего пути, как Су-Вон сделал с Джу-До и Кье-Суком.
— Тогда стань королем, — усмехается Хак.
— А?.. — Су-Вон молча преодолевает свое изумление.
Может ли Хак знать? Но почему тогда он так спокоен?
— Женись на принцессе Йоне и стань королем, — объясняет Хак. — Ты же хочешь меня, ага?
— Так вот что ты имеешь в виду... — Су-Вон чувствует облегчение. Хак не догадался, но...
— Ну, потому что... — Взгляд Хака становится острым, он пронзает Су-Вона как удар молнии, и отвернуться невозможно. — Я признаю тебя только если ты женишься на принцессе и станешь следующим королем. Тогда я буду твоей правой рукой. Я останусь рядом с вами двумя до самого конца.
Су-Вон понимает скрытый смысл слов Хака. До самого конца.
Они весят достаточно, чтобы почти сломать.
Теперь все прояснилось.
Хак будет верен только тому Су-Вону, который сохранит верность Йоне.
Хак никогда не оставит Йону.
Значит, вот насколько он ее любит.
Су-Вон знал, что Хаку нравится Йона, но никогда не думал... никогда не хотел верить, что Хак так ее любит. Достаточно, чтобы принести в жертву собственные чувства, даже не собираясь за них бороться.
Су-Вон так сильно хотел убедить себя, что существует шанс, что ему не придется предавать любимого человека. Но если его любимый человек любит кого-то другого — это невозможно.
Эта буря притянула Су-Вона к себе в последний раз.
Он не может удержаться и прислоняется лбом к широкому плечу Хака.
— Да, это... прекрасная мечта.
Потому Су-Вон и полюбил Хака, в конце концов. Тот упорно держится за мечту и будущее, которые Су-Вон когда-то с ним разделял.
Эта буря никогда не подчинится ему и его рассудительным вычислениям насчет великого добра.
Все, что может Су-Вон, — это поверить в этих двоих: что они сумеют пройти через все это, сумеют сбежать и выжить. Будет лучше, если они смогут жить, забыв о прошлом — и о нем.
— Хак, пожалуйста... Защити Йону.
Су-Вон отстраняется от Хака, чувствуя, как горят глаза.
Теперь он должен в прямом смысле слова обратить Су-Вона, которого они знали, в иллюзию ради мира, гораздо большего, чем чувство любви или желание.
Название: Последний спарринг на сегодня Переводчик:Laora Оригинал:«Last Sparring of the Day» by sorasan0000, разрешение на перевод получено Фандом: Akatsuki no Yona Пейринг/Персонажи: принцесса Коурен/Негуро Категория: гет Размер: драббл, 736 слов в оригинале Жанр: флафф Рейтинг: G Краткое содержание: Тренировка Коурен и Негуро на мечах вечером перед ее днем рождения. Вдохновлено заявкой про вечернюю тренировку Коурен и Негуро от fallenwithstyle на тумблре.
читать дальшеКоурен прищурилась на яркое садящееся солнце, выглядывающее из-за оранжевых и багровых облаков. В ушах звенело из-за ускоренного сердцебиения, сильного и неустанного. Каждый вдох вызывал боль в груди, но она не могла все закончить, еще не сейчас. Чувствуя, как горят руки и тянет плечи, она выпрямилась и сделала несколько ровных вдохов. Был вечер перед ее двадцать четвертым днем рождения, так что следующий день будет наполнен бессмысленными разговорами и беззаботными развлечениями. Чтобы возместить потраченное на это время, сегодня нужно было тренироваться в два раза дольше.
Темноволосый мужчина со шрамом, стоявший перед ней, казался спокойным. Его руки лежали поверх рукоятки меча, вонзенного в землю. Долгие годы тренировок и служения Негуро позволили ему проводить с ней время вот так, часы напролет, — невероятная удача. И самое полезное времяпровождение. Он был идеальным спарринг-партнером. Усмехнувшись, после секундной передышки Коурен подняла меч и направила на него.
— Это будет последний спарринг. Ты готов?
Негуро кивнул и взялся за меч, взмахнул им, готовясь отражать удары ее клинка. Она сделала выпад, и мечи скрестились.
Коурен подалась назад и рубанула наискось, ворча про себя — Негуро снова поставил блок. Закричав, она бросила свое тело вперед, нацелившись на его правый бок.
Он парировал и перешел в наступление. Ударил прямо, метя ей в живот. Тяжело дыша, она отразила удар. Меч дрогнул в хватке Негуро, и он пошатнулся, но быстро восстановил равновесие.
Поскольку она продолжала атаковать, он сдвинулся влево, уходя от удара. Стремительно увернувшись от следующего, он согнул колени и нацелил меч вверх, нападая с близкого расстояния.
Они закрыли глаза и какое-то время стояли неподвижно. Оба дышали, Коурен — тяжело, Негуро — спокойно. Коурен удерживала меч между ними, блокируя последний выпад вверх, который он предпринял, и оба клинка были скрещены.
— Вы дрожите, — сказал Негуро.
— Просто устала.
— Солнце уже садится, — заметил он, а потом быстро скользнул в сторону, освобождая свой меч.
Коурен сжала рукоять собственного клинка крепче и воткнула его в землю. Согнувшись пополам, она кашляла почти при каждом вдохе. Насколько она понимала, сегодня победил Негуро, пусть и отступил. Он вспотел, но оставался спокойным и с легкостью возобновил бы нападение, если бы она снова атаковала.
Коурен упала на спину, заставляя Негуро поспешить к ней.
— Ваше высочество, вы в порядке? — обеспокоенно спросил он.
Кашель постепенно утих, и Коурен смогла коротко засмеяться. Она посмотрела на Негуро снизу вверх и показала ему большой палец:
— Жить буду.
Она протянула руку. Ни слова не сказав, Негуро сжал ее и помог Коурен подняться. Она потянулась и взяла свой меч, спрятала его в ножны, чтобы унести с собой, после чего они оба покинули тренировочную площадку.
— Через какое время у меня будет такая же выдержка, как у тебя? — спросила Коурен после долгого вздоха.
— Продолжайте тренироваться так в течение нескольких месяцев, и выдержка наверняка появится, — ответил Негуро.
Коурен щелкнула языком и сжала кулак. Сделала мысленную заметку быть усердной в тренировках.
— Но, — Негуро вклинился в ее мысли, — не перестарайтесь. Изнуряя свое тело, вы можете добиться совсем не того, к чему стремитесь.
Ночной воздух заставлял чувствовать пот, стекающий по коже. Обычно это естественное ощущение Коурен бы не встревожило, но поскольку сегодня она тренировалась вдвое дольше, да еще при такой жаре, чувство было невыносимым.
— Негуро, — начала она, — я собираюсь искупаться. Желаешь присоединиться?
Какое-то мгновение он молчал — казалось, размышляет. После некоторых раздумий Негуро кивнул, подхватил Коурен на руки и принялся насвистывать.
— Я могу идти сама, — сказала она, надувшись.
— Ее высочество нездорова и приказала мне помочь ей добраться до ванны. — Его голос звучал обыденно, даже скучно, но лицо и уши краснели все сильнее и сильнее.
Название: Твое время пришло Автор:Laora Форма: клип Пейринг/Персонажи: Зено; в порядке появления - король Хирю, Гу-Ен, Аби, Шу-Тен Категория: джен Рейтинг: R Исходники: аниме Akatsuki no Yona: Zeno-hen (OVA); музыка Avantasia - The Scarecrow (inst) Примечание: рейтинг за кровь и многочисленные трупы в кадре, берегите себя Продолжительность и вес: 04:56 мин; 255 Мб
Название: Игра Автор:Laora Форма: клип Пейринг/Персонажи: Су-Вон/Йона Категория: гет Рейтинг: PG-13 Исходники: аниме Akatsuki no Yona; музыка Dark Princess - Жестокая игра Продолжительность и вес: 01:55 мин; 84,6 Мб
Название: Зуд Переводчик:Laora Оригинал:«Rippling» by OMGitsgreen, разрешение на перевод получено Фандом: Akatsuki no Yona Пейринг/Персонажи: Джи-Ха/Ки-Джа, Юн, Зено, Хак, Йона, Шинья Категория: преслэш Размер: мини, 1141 слово в оригинале Жанр: флафф, элементы ангста, hurt/comfort Рейтинг: PG Краткое содержание: — Знаешь, Ки-Джа, врать нехорошо, — сказал Джи-Ха, устраиваясь в тени. Искры солнечного света, пробивавшегося сквозь листья, отражались в его лиловых глазах. Джи-Ха растянулся под деревом; выглядел он так, будто ему уютно, и при этом казался удивительно довольным собой. Ки-Джа борется с незначительным источником раздражения — и обнаруживает кое-что куда более тревожное. Примечание: хедканон, в котором Ки-Джа страдает от хронической боли
читать дальшеСпина Ки-Джа болела, ощущение стянутости и зуда вокруг складчатых шрамов пробегало по телу, будто разделяя его на части. Это происходило от случая к случаю. Чаще, чем Ки-Джа готов был признать. Обычно — когда погода менялась с холодной на теплую, как будто смена времен года вырывала что-то из-под его кожи. Чувство было таким, будто чьи-то когти собирают кожу на его спине, сжимают ее и пронзают, даже если для таких ощущений не находилось очевидной причины. Ки-Джа просто всегда просыпался вот так. Он мог только двигать руками, и его шея напрягалась, пока он пытался улечься поудобнее. В итоге он окончательно сдался и решил встать пораньше.
Дома, в деревне Белого дракона, когда такое случалось, бабушка всегда старалась не плакать, пока накрывала его спину лоскутами ткани, пропитанными горячей водой. За закрытыми дверями она молила отца Ки-Джа освободить того от проклятия, возложенного на его плечи. Ки-Джа хотел утешить ее, сказать, что он уверен: это не отцовское проклятие, но, что бы он ни говорил, ничего не изменялось.
— Ты рано встал, — заметил Юн, готовивший завтрак. Ки-Джа улыбнулся ему, тупая боль как раз прокатилась по шее. Сейчас Ки-Джа мог не обращать на нее особого внимания, но в дальнейшем все должно было измениться.
— Да, я могу тебе чем-то помочь? — спросил Ки-Джа у Юна, и тот указал в направлении выстиранных вещей, развешанных на дереве.
— Можешь принести их сюда? Осторожно. Не хотелось бы, чтобы ты понаделал в них дырок, — сказал Юн с предупреждением, в котором тепла было не больше, чем в зимнем ветре.
Ки-Джа направился к дереву, приблизился к нему и немедленно ощутил новую волну неприятных ощущений, заставивших его лицо скривиться без всякого на то желания, скорчить гримасу и, снова же, без всякого желания, выпустить драконьи когти. Ки-Джа тут же опустил свою драконью руку, потряс ею, прежде чем вытянуть более безопасную для выстиранных вещей человеческую руку (подчинявшуюся ему с таким же трудом, но куда с меньшей потенциальной угрозой). Сняв высохшую одежду, Ки-Джа вернулся в лагерь. Остановившись, чтобы опустить вещи, он принялся наблюдать, как остальные выходят из палаток.
— Доброе утро, белый дракон, парнишка! — прощебетал Зено, опускаясь рядом с Юном — и костром. Хак зевнул и вытянул ноги, устроившись на бревне, Шинья повел себя приблизительно так же.
— Доброе утро, — отозвался Юн.
— Хорошо спалось? — спросила Йона с жизнерадостной улыбкой. Ки-Джа увидел череду кивков и услышал согласное бормотание.
— За исключением того, что Ки-Джа как следует меня пнул, — сказал Джи-Ха, хлопнув Ки-Джа по спине. Ки-Джа тут же почувствовал, как неприятное чувство возвращается, но никак не отреагировал.
— А... прости меня, Джи-Ха, — слабо сказал Ки-Джа.
Улыбка Джи-Ха на мгновение померкла, но тут же вернулась на свое законное место.
***
— Знаешь, Ки-Джа, врать нехорошо, — сказал Джи-Ха, устраиваясь в тени. Искры солнечного света, пробивавшегося сквозь листья, отражались в его лиловых глазах. Джи-Ха растянулся под деревом; выглядел он так, будто ему уютно, и при этом казался удивительно довольным собой. Именно так Джи-Ха выглядел почти всегда, излучая одновременно зрелость и понимание, чему Ки-Джа слегка завидовал: он сам никогда не чувствовал бы себя таким расслабленным в собственной шкуре. — Или ты необычайно добр ко мне сегодня, или с тобой что-то не так.
Ки-Джа посмотрел на Джи-Ха удивленно: чувствовать границу между тенью и солнечным теплом у себя на плечах было бы куда более приятно. Они только что закончили тренировочный поединок, и Ки-Джа думал, что ему прекрасно удается бороться с болью. Но взгляд Джи-Ха был устремлен прямо на него, и Ки-Джа не мог позволить себе опустить плечи.
— Моя спина сегодня тревожит меня, но, пожалуйста, не говори Юну или принцессе. Правда, я в порядке, — сказал Ки-Джа с, как он надеялся, убедительной улыбкой.
— Почему не говорить? — обеспокоенно спросил Джи-Ха.
— Это не рана, — склонив голову набок, попытался объяснить Ки-Джа. — Я бы не хотел никого беспокоить, если даже не ранен.
— Ты, проблемный... — сказал Джи-Ха, поднимаясь и осторожно беря Ки-Джа за руку. — То, что это не рана, не значит, что твоя боль ненастоящая. Пойдем.
Ки-Джа был рад, что ему не нужно скрывать желание поморщиться от боли, пока Джи-Ха вел его назад в лагерь. Джи-Ха почти затащил его в палатку и велел оставаться там. Так Ки-Джа и поступил, хотя его смущение все возрастало, пока Джи-Ха не вернулся.
— Снимай одежду, я положу это тебе на спину, — сказал Джи-Ха, подразумевая принесенные им куски ткани и дымящуюся в тазу горячую воду.
— Это не обязательно! — Ки-Джа попытался спорить, но, видя решимость Джи-Ха, вздохнул и сделал, как было сказано, чувствуя взгляд Джи-Ха и секундную паузу перед тем, как тот приступил к лечебной процедуре. Ки-Джа не мог удержаться от блаженного вздоха, когда ткань легла ему на спину, от того, чтобы в конце концов растаять, когда желанный жар ослабил донимавшую боль и пришло долгожданное облегчение.
— Лучше? — спросил Джи-Ха. Он сидел рядом, скрестив ноги, и посчитал хмыканье Ки-Джа достаточным ответом. — Я рад. В самом деле, Ки-Джа, ты ведь уже взрослый. Я не должен за тобой присматривать.
— Прости, я знаю, что ты всегда переживаешь, — сказал Ки-Джа, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. — Я это ценю.
— Смотреть на меня так — просто возмутительно, — проворчал Джи-Ха, и Ки-Джа только моргнул в ответ.
— Что? — спросил он, растерянный. В чем дело? Джи-Ха всегда говорил, что от него много хлопот, и он просто хотел выразить благодарность...
Выражение лица Джи-Ха заставило мысли Ки-Джа споткнуться на полпути. Ки-Джа вряд ли сумел бы описать это выражение, но оно вызвало у него странное чувство, заставившее моментально позабыть о боли в спине. Ки-Джа смотрел, как Джи-Ха тянется, чтобы бережно убрать повлажневшие пряди волос с его щеки. Это прикосновение было легким, мягким и исполненным значения. Они оба вдруг замерли, глядя друг на друга, никто не отодвигался и не мог полностью принять это чувство. Ки-Джа хотел что-то сказать, что угодно, но понял, что слова застревают в горле. Джи-Ха придвинулся ближе, прижал вторую руку к поверхности шрамов. Это было приятно, а потом Ки-Джа почувствовал мягкое прикосновение к шее. Странный звук сорвался с его губ, заставив Джи-Ха отшатнуться, и Ки-Джа внезапно почувствовал, что его щеки горят — наверное, так же, как у Джи-Ха.
— Я... я буду снаружи, — сказал Джи-Ха, прижав руку ко рту, и поспешно покинул палатку.
Ки-Джа прижал ладонь к шее, которая пылала так, что боль в спине сразу показалась далекой и ненастоящей. Тепло, пронизавшее его, стерло боль почти в мгновение ока.
А Джи-Ха считал, что с ним много хлопот, подумал Ки-Джа со странным раздражением.
Он сам не знал, почему его сердце бьется так часто.
Название: Улыбайся, как я люблю Автор:Laora Форма: клип Пейринг/Персонажи:Йона/воины-драконы в порядке появленияЙона/Ки-Джа, Йона/Шинья, Йона/Джи-Ха, Йона/Зено, Шинье досталось больше всего экранного времени : ) Категория: джен, гет Рейтинг: G Исходники: аниме Akatsuki no Yona; музыка 4G - Улыбайся Продолжительность и вес: 03:18 мин; 149 Мб
Название: Подле тебя Переводчик:Laora Бета:Rinaki Оригинал:«Beside You» by AtergIo, разрешение на перевод получено Фандом: Akatsuki no Yona Пейринг/Персонажи: Ан Лили/Йона Категория: пре-фемслэш Размер: драббл, 471 слово в оригинале Жанр: флафф, hurt/comfort Рейтинг: G Краткое содержание: Лили приходит к раненой Йоне, и они утешают друг друга.
читать дальшеЙона выглядела спокойной. Расслабленной. И это немного утешало. Существенно утешало, на самом деле. После всех кошмаров, в которых Йону секли, снова и снова, раз за разом. Спокойная. Исцеленная. Эти слова стали мантрой, которую Лили себе повторяла.
— Иди сюда, — нежный голос Йоны застал Лили врасплох, так, что она слегка даже подпрыгнула у двери. Йона всегда могла ее почувствовать, смятенно подумала Лили. После секундной паузы и сомнений она вошла и уже собиралась спросить, где ей можно присесть, когда Йона взяла ее за руку. Тепло, вот и все, о чем Лили могла подумать. Лили села рядом с Йоной, глядя на что угодно в комнате, только не на нее. Лили не была уверена, будто сможет смотреть на Йону, не срываясь на плач, а ведь она пришла сюда не для этого. Она пришла поблагодарить Йону за все, что та для нее сделала, и утешить ее. Если Лили начнет плакать, то наверняка самой Йоне придется утешать ее, даже если она утешения не заслуживает.
Рука, прикоснувшаяся к ее лицу, заставила Лили отвлечься от мыслей. Теперь ни о чем, кроме как о Йоне, она и думать не могла. Взгляд той был нацелен на темные круги у Лили под глазами. И этот взгляд казался понимающим.
— Я знаю, как это — когда тебя все время защищают. Чувствовать, что ты ненадежна, что ты бремя. И страх. Что твой защитник лишится всего, и это будет твоя вина. Но, Лили, кое-чему я научилась; люди, которые тебя защищают, не хотят, чтобы ты так себя чувствовала. Больше всего на свете они желают, чтобы никому рядом с ними не было больно, пусть даже боль испытают они сами. Я тоже не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое, — Йона ласково улыбнулась. Лили подумала, что она видит тень печали в глазах Йоны... но куда больше в них было любви.
Лили прикусила губу. Она все еще хотела заплакать, но уже не от чувства вины, как чуть раньше, а от облегчения. Она поняла Йону, Йона поняла ее, Йона не ненавидела ее и не была на нее в обиде. Лили пододвинулась к Йоне так изящно, как только могла. Лицо пылало от мыслей о том, что она собиралась делать дальше, но она должна была сделать это, пока хватало решимости. Она медленно прижалась губами к щеке Йоны. Дыхание стало рваным, Лили опустила взгляд на свои пальцы, все еще переплетенные с пальцами Йоны, прежде чем смущенно глянуть на нее.
Йона, казалось, не сразу поняла, что случилось. Потом Лили увидела слабый налет румянца на ее щеках, похожий на расцветшие бутоны роз. Лили бездумно отметила, что так щеки Йоны сравнялись цветом с ее волосами, а потом заставила себя собраться.
— Спасибо, — пробормотала Лили, — что ты меня защищаешь.
Теперь уже Йона не решалась взглянуть ей в глаза.
— Н-не за что, — голос Йоны звучал чуть выше, чем обычно.
Остаток дня они провели, беседуя и время от времени глядя на губы друг друга.
Название: Озерная вода Переводчик:Laora Оригинал:«Lakewater» by OMGitsgreen, разрешение на перевод получено Фандом: Akatsuki no Yona Пейринг/Персонажи:Джи-Ха/Ки-Джа Категория: преслэш Размер: драббл, 607 слов в оригинале Жанр: повседневность, hurt/comfort Рейтинг: PG Предупреждения: насилие в прошлом, фик был написан по заявке parfumedesoliel на тумблре: Джи-Ха видит очень плохой сон, идет искупаться в озере, а Ки-Джа следует за ним, просто чтобы побыть рядом. Краткое содержание: «Он почти сиял в лунном свете, его волосы и кожа мерцали, как серебро, притягивающее лунные лучи, которые отражались от ряби на поверхности озера. Это было крайне нечестно с его стороны, подумал Джи-Ха, чувствуя, как губы помимо воли растягиваются в улыбке, выглядеть таким совершенно прекрасным в столь позднее время». Джи-Ха и Ки-Джа проводят время вместе.
читать дальшеДжи-Ха проснулся в менее чем приятном состоянии.
Желудок, казалось, подступил к горлу, приходилось прилагать усилия, чтобы не стошнило. Не открывая глаз, Джи-Ха заставил себя провести пальцами по запястьям, чтобы на физическом уровне вспомнить, что цепи больше не обжигают его кожу, грязь не покрывает волосы, а чужие пальцы не впиваются в плечи. Он весь был покрыт потом, это заставляло тело зудеть, и чувствовал он себя отвратительно. Тонкие простыни казались присыпанными песком, и Джи-Ха нетерпеливо из них выпутался. Он изнемогал от зноя, горел изнутри, собственная кожа казалась ему липкой и пылающей, а легкие тщетно стремились вдохнуть воздух, который бы не обжигал внутренности. Несколько мгновений он лежал неподвижно, отводя промокшие пряди с глаз, потом наконец сдался.
Ему было жизненно необходимо помыться.
Джи-Ха почти на цыпочках прокрался к выходу из палатки, мимо Зено, разбросавшего руки и ноги в стороны, а затем Шиньи, спавшего как убитый. Вчера они остановились возле пруда, на поляне чуть в стороне, чтобы вечером не особо донимали насекомые. Джи-Ха быстро освободился от одежды на берегу, так же быстро нырнул в прохладные воды, чтобы поскорее убрать неприятное чувство со своей кожи. Вода была холодной, без сомнений, но именно в этом он нуждался, чтобы ослабить лихорадочные кошмары, которые пробирались ему под кожу и клеймили его.
Джи-Ха только что закончил выжимать волосы и отдыхал у камня в озере, когда до его слуха донеслись шаги. Он обернулся — и увидел Ки-Джа, стоявшего на берегу. Он почти сиял в лунном свете, его волосы и кожа мерцали, как серебро, притягивающее лунные лучи, которые отражались от ряби на поверхности озера. Это было крайне нечестно с его стороны, подумал Джи-Ха, чувствуя, как губы помимо воли растягиваются в улыбке, выглядеть таким совершенно прекрасным в столь позднее время.
— Тебе помочь? — поддразнил Джи-Ха, влажной рукой пробегаясь по своим волосам, чтобы быстрее успокоиться.
— Тебя не было, и как тебя вообще понесло купаться посреди ночи? — спросил Ки-Джа, хмурясь. Его сжатые губы были похожи на натянутый лук. — Так и утонуть можно.
— Нужно жить так, будто ты можешь утонуть каждый день, вот во что я верю, — рассмеялся Джи-Ха, и Ки-Джа неловко шагнул на берег, прыгнул, вляпался в тину, прыгнул снова и наконец оказался на камне, к которому прислонился Джи-Ха. Ки-Джа присел, закатал штанины и опустил ступни и голени в воду.
— Такая холодная! — воскликнул он: зримая дрожь пробежала по его телу. — Как ты можешь в ней сидеть?
— Ну, теперь я долго не буду чувствовать свою кожу, — трагично произнес Джи-Ха, и когда Ки-Джа, с расширенными глазами и обезумевшим от беспокойства видом, посмотрел на него, Джи-Ха вытащил холодную руку из воды, чтобы коснуться его щеки. — Чувствуешь?
— Ух, Джи-Ха! — прорычал Ки-Джа, отбрасывая его ладонь (и Джи-Ха постарался как можно быстрее забыть, каково это было — подушечками пальцев касаться чужой непостижимо гладкой кожи).
— Ну, тебе со мной прохлаждаться необязательно, — заметил Джи-Ха.
— Знаю... но я скорее останусь рядом с тобой, пусть ты и ввязываешься в неприятности, чем буду бродить где-то вдалеке, — сказал Ки-Джа со смешком, а потом откинулся назад, опираясь на руки. Чешуйки на его ладони блестели, как лунный свет, отраженный от озерной воды, голубые глаза сияли, а улыбка казалась ярче звезд. — По крайней мере, будет что сказать Юну в свое оправдание.
— Грубиян, — сказал Джи-Ха и плеснул в Ки-Джа водой, а в ответ получил ласковый пинок.
Но на самом деле он был благодарен Ки-Джа, что и говорить.
а чего тянуть кота за хвост, пусть будет сразу тут )
Автор: Shinare Бета: Laora Фандом: Akatsuki no Yona Размер: драббл, 459 слов Пейринг/Персонажи: Йона, Хак; намеки на Хак/Йона, Су-Вон/Йона Категория: джен Жанр: драма Рейтинг: PG-13 Предупреждения: упоминается канонная смерть персонажа Размещение: запрещено без разрешения автора
Когда Йона выходила замуж, все королевство праздновало неделю. Вскоре ее супруг официально заменил Ила в качестве правителя. Все восхищались его умом и смекалкой, а также силой — скрытой, но такой опасной. Любые попытки соседей навредить Коуке пресекались оперативно и предельно дипломатично. И так, что ни у кого больше не было желания снова связываться с этим маленьким, но гордым государством и его новым королем.
Йона подходит к беседке и приветствует дорогих ей людей. — Мин-Су, принеси нам еще одну чашку! — приказывает она. Слуга кланяется, опускает поднос на стол, и собирается уходить, но король останавливает его: — Не стоит, я не надолго. Йона разочарована. Надув губы, она топает ногой, обутой в изящную, расшитую шелком туфельку, всем своим видом показывая недовольство. Ил смеется, когда король треплет королеву по голове, как маленькую девочку, стараясь не задеть звенящие украшения в ее роскошных алых волосах. Он смотрит на нее сверху вниз и улыбается. Йона смотрит на мужа снизу вверх, но не видит его лица, ее взор застилают слезы.
В сердце укол, как будто его насквозь пронзили мечом — невыносимая боль. Кровь на лезвии, сияющем в отблесках молнии, кровь на полу, на одежде, безжизненное тело короля Ила, пустой взгляд Су-Вона. А Йона — маленькая испуганная девочка, не королева, не принцесса, уже никто. Где-то вдалеке гремит гром, а может быть, это звук ее разрушающейся реальности.
***
Йона стонет, но не просыпается, а по щекам текут слезы. Хаку больно видеть это. Придет время — и он даст волю ненависти, сделает все, чтобы отомстить предателю-убийце Су-Вону. Но это потом. Сейчас он должен быть здесь, рядом с принцессой. Он должен стать ее щитом, ее мечом, по-настоящему, а не так, как раньше, в спокойной неге дворца. Он не выполнил свой долг, не смог защитить ни принцессу, ни короля. Придет время — и он даст волю ярости и отчаянию. Но это потом. Сейчас он все, что осталось у принцессы. Он должен быть сильным.
Осторожно, стараясь не разбудить спящую девушку, Хак вытирает слезы с ее лица. Как будто чувствуя его прикосновение, Йона успокаивается, и ее дыхание становится ровным. Этой ночью она больше не плачет.
Название: Краеугольный камень Автор:Laora Фандом: Akatsuki no Yona Пейринг/Персонажи:Хак/Йона Категория: гет Размер: мини, 1226 слов Жанр: романс, флафф Рейтинг: PG Краткое содержание: Йона угрожает Хаку камнем, это приводит к неожиданным последствиям.
читать дальшеНочную тишину нарушал только отдаленный шум воды. Юн уже спал, когда Йона вышла из палатки.
Снаружи шум был слышен куда лучше. Они остановились недалеко от водопада; воздух был насыщен упоительной прохладой. Йона непроизвольно посмотрела вверх, на яркие звезды в ясном небе, и умиротворенно вздохнула.
Нужно было тренироваться. Двести стрел в день — просто практика, тяжелая, методичная работа. Пока пальцы не задрожат и не перестанут гнуться.
Впрочем, сейчас с ней уже такого не случалось. Практика дала о себе знать — руки Йоны привыкли к луку и больше не дрожали. Двести стрел в день? Не проблема, и раздобыть себе пищу Йона теперь могла. Правда, с меткостью у нее до сих пор были сложности.
— Не спите, принцесса?
Йона обернулась, раздосадованная. Она до сих пор не могла заметить Хака, если он этого не хотел, и обнаруживала его присутствие не раньше, чем он подавал голос.
С драконами и Юном было иначе. Может, потому, что с ними Йона познакомилась сравнительно недавно и не успела привыкнуть. Не успела... довериться.
— Я просто... хочу посмотреть на звезды.
— А лук вам для самозащиты нужен?
Йона фыркнула. Защищаться тут можно было разве что от Хака — за время странствий Банды голодных оптимистов он идеально вжился в роль разбойника, даже зловещий прищур выработал.
Но Хак был на ее стороне.
— Вы делаете успехи, — он кивнул на ее лук.
В голосе Хака звучала сдержанная гордость, а еще — грусть, и Йона подумала, что он хороший учитель.
Раньше ей казалось по-другому: Хак не умел объяснять основы, не допуская и мысли, будто их можно не знать. Да и не хотел он, чтобы она училась сражаться.
Гордиться ученицей и хвалить ее за успехи может только хороший учитель — в этом у Йоны сомнений не было.
— А ты почему не спишь? — Слежу за вами, разумеется. Вдруг вы купаться пойдете? Превосходная возможность подглядеть.
Йона нагнулась за камешком, запримеченным в траве, чтобы запустить им в Хака, но его следующая реплика заставила нацелиться на камень поувесистее, по соседству:
— Хотя за чем там подглядывать, да и ничего нового я не увижу.
Пожалуй, на этот камень Йона при должном желании могла бы даже присесть. И вполне удобно устроиться.
— Вам помочь? — поинтересовался Хак с до боли искренним сочувствием, глядя, как Йона, забросив лук за спину, пыхтит — камень, которым она хотела запустить в Хака, оказался тяжелее, чем казалось сначала.
— Ничего... нового, говоришь, — Йона все-таки подняла камень, пошатнулась, но бросить не успела — Хак оказался рядом раньше, чем она глазом успела моргнуть. Отнял у нее камень, на мгновение коснувшись пальцев:
— Надорветесь... принцесса.
Йона вдруг вспомнила, когда он мог видеть ее без одежды: после того, как Су-Вон...
Об этом все еще было больно вспоминать, но не так, как раньше — воспоминания не казались яркими, снабженными острой режущей кромкой; их будто подернул туман.
Йона в полной мере осознавала, что тогда произошло. Просто теперь она могла принять это — смерть отца, предательство Су-Вона — и справиться.
Так, как справлялся Хак. Он просто привык быть сам по себе, не полагаться на других, не показывать свои чувства, не позволять им завладеть собой.
Хак был куда более самостоятельным, чем Йона. В отличие от нее, он мог выжить один, скрыв собственные переживания за каменной маской и новыми заботами.
«Как же повезло, что Хак тогда был со мной».
Мысль была неожиданной; Йона отпрянула.
Хак смотрел на нее с камнем в руках и со злодейской усмешкой.
После смерти отца он всегда был рядом с ней. Помогал ей. Учил ее. Был не мечтой, но человеком, на которого можно положиться, который никогда не оставит.
За последнее время Йона сильно изменилась, но она все еще не приблизилась к Хаку на необходимое расстояние; не могла идти с ним наравне, смотрела ему в спину. Не могла выжить одна, без него.
Не могла без него.
Конечно, были еще драконы и Юн, но Хак...
Йона вздрогнула. Ей был хорошо знаком этот страх — она боялась за Хака, потому что боялась остаться одна. Кто бы ни окружал ее, без него она чувствовала бы себя одинокой.
Она должна была защитить Хака, драконов и Юна — и всех, кого сможет, всех, кем дорожит, чтобы больше никого не потерять, чтобы не чувствовать одиночества, пустого места в сердце, будто из него вырезали кусок. Ты продолжаешь ходить, жить, дышать, просто тебя стало меньше, и свежая кровоточащая рана болит.
Но рядом с теми, кому ты небезразлична, со временем стягиваются края самых глубоких ран — ты принимаешь этих людей в свое сердце, и пустота заживает.
— Принцесса? — голос Хака прозвучал озадаченно. Он наверняка ожидал, что она попытается отобрать камень или, как это не раз бывало раньше, за неимением лучшего использует кулаки-локти-ноги, а может, подвернувшуюся сухую ветку.
Она никогда не пыталась побить Хака всерьез — хотя иногда очень хотелось.
Ей нравилось растерянное выражение его лица, но Йона никогда бы в этом не призналась.
Чувствуя, как начинают гореть щеки, она подняла голову и преувеличено бодро сказала:
— Сегодня т-такое красивое небо.
Хак промолчал. Спустя какое-то время Йона рискнула глянуть на него украдкой — Хак выглядел завороженным, но смотрел не на небо.
На нее.
Задержавшись на нем взглядом, Йона поймала себя на том, что тоже любуется отнюдь не звездами. А еще она поняла — ее раскрыли, и, больше не таясь, посмотрела Хаку в глаза.
Странное дело — она видела его каждый день, но, оказывается, очень редко смотрела на него. Перестала обращать внимание; Хак давно и прочно вписался в картину ее мира, стал неотъемлемой его частью. Потому Йона и не сразу замечала его присутствие.
Сейчас это присутствие было почти осязаемым. Наверное, это чувство и заставило Йону сделать шаг вперед.
Хак шагнул ей навстречу, хотя, похоже, сам не вполне осознал, что делает. Йона слышала учащенное биение собственного сердца. Она была... взволнована? И вместе с тем точно знала — все правильно, ей не о чем беспокоиться. Все сложится единственно верным образом, иначе просто быть не может.
Это же Хак. Он на ее стороне. Он...
Йона потянулась к Хаку всем телом, преодолела предпоследний из разделявших их шагов и...
Споткнулась о камень. Тот самый, которым хотела запустить в Хака недавно и который Хак у нее отобрал. Пока Йона смотрела в небо, булыжник из рук Хака перекочевал обратно на землю, чтобы сейчас в буквальном смысле стать камнем преткновения.
Взвыв от боли в отбитых пальцах, Йона кое-как ухитрилась удержать равновесие и предприняла попытку прохромать в сторону.
Хак ей этого не позволил — удержал Йону за локти, усадил на тот самый злополучный камень и потянулся к пострадавшей ноге. Он вел себя как раньше, молчаливо помогая, но сейчас все ощущалось по-другому.
Осторожные прикосновения пальцев Хака к щиколотке, а потом, когда он разул Йону, и к стопе, посылали волны мурашек по всему телу. Теперь у Йоны горело не только лицо — ей было невыносимо жарко, больше всего на свете хотелось вырваться и убежать... Но в то же время она не могла двинуться с места.
Хак деловито ощупал пальцы на ноге Йоны, убедился, что серьезных повреждений нет, перевел взгляд на ее лицо и уже приоткрыл рот, наверняка намереваясь сказать очередную колкость; замолчал. Поднялся, повернулся к Йоне спиной, собираясь уйти.
Он не обернулся; тогда Йона обняла его сзади за пояс.
— Я... ты мне очень...
Йона не успела договорить, в следующий миг обнаружив себя в объятиях Хака. Он прижимал ее к себе крепко, но в то же время бережно.
Йона не знала, кто начал первым — она подняла голову или Хак потянулся к ней, а может, одновременно, но в какой-то момент их губы встретились, и это не был поцелуй в поверхностном смысле этого слова.
Это было обещание.
«Я останусь рядом с тобой. Я построю свою жизнь вместе с тобой. Я никогда тебя не оставлю».