Название: Полет сокола
Автор: LaoraФандом: Akatsuki no Yona
Пейринг/Персонажи: Хак/Су-Вон; Йона, Джу-До, Мин-Су, Зено; упоминаются односторонние Хак/Йона и Йона/Су-Вон
Категория: слэш, упоминается гет
Размер: миди, 6000 слов
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: AU в каноне — Йона не застает Су-Вона за убийством своего отца и вступает с кузеном в фиктивный брак. Но еще до этого Су-Вон успевает объясниться с Хаком.
Задание: «Свои люди — сочтемся». Фраза используется в ее фразеологическом
смысле, где «дело» — это война, а «разбираться потом» Су-Вон планирует с вопросом о наследнике.
Примечание: фик написан, когда 136-ая глава манги была последней; ООС по желанию, автор симпатизирует Су-Вону, но не идеализирует его, поэтому поклонникам Су-Вона читать с осторожностью; первая часть текста происходит до убийства Ила, вторая — после, обыграны каноничные события вплоть до 136-ой главы манги.
читать дальше— Тогда женись на принцессе Йоне и стань императором, — сказал Хак, и Су-Вон, чуть помедлив, ответил:
— Но я не могу этого сделать. Ведь принцесса Йона, — продолжил он, глядя, как расширяются глаза с лазурно-синими радужками, — моя родная сестра.
Хак отозвался немедля:
— Не может быть.
— Может. Потому король Ил и мысли не допускает о нашей помолвке. Он скорее согласится выдать принцессу за Кан Таэ-Джуна, младшего сына главы клана Огня. Или за тебя, — на губы привычно легла улыбка. — Что скажешь?
Хак отступил на шаг: обычно невозмутимый и отстраненный, закованный в свое насмешливое равнодушие, будто в латы, — это было слишком даже для него.
Су-Вон не привык видеть его таким. Может, оттого, — а еще потому что не до конца избавился от сомнений, — с языка сорвались слова, которых он бы не сказал иначе. Предпочел бы приберечь для себя, оставить место для непонимания, которое побудило бы Хака теряться в догадках и неистовствовать до содранных костяшек, до кровоточащих пальцев, — когда все бы случилось.
Так было бы проще — но в то же время куда более жестоко. Хак этой жестокости не заслужил.
— Я люблю Йону. Очень люблю, но... не так. Я не хочу ее. Я хочу тебя, — просто сказал Су-Вон.
Если бы не было этих слов, болезненной, ненужной откровенности с его стороны, они могли бы свести разговор к шутке. И, возможно, Су-Вону удалось бы прислониться к плечу Хака лбом, сохранить это последнее драгоценное воспоминание, чтобы оно согревало и позже, когда он останется один.
Его промашка.
Впрочем, если все сложится неблагополучно, Хак может не дожить до конца этой недели — какая разница, если он узнает. Говорят, признание облегчает душу, а если облегчения нет — это не значит, что не стоило признаваться. Между Су-Воном и Йоной Хак выбрал бы Йону, — как правителя, как возлюбленную. Су-Вон знал это с самого начала. Но разве было бы в самом деле легче, промолчи он?
Самое время уйти. Хак потрясен, на этот раз он понял все верно... а может, до сих пор не отошел от слов о том, что Йона — родная сестра Су-Вона. Иначе бы уже сказал что-нибудь. Но Хак молчит, и лучше оставить его, пока не заговорил, не осложнять все еще больше.
Стоило только подумать об этом — и чужая рука сжалась на запястье; тот единственный раз в детстве, когда им удалось вывести принцессу Йону из дворца, Хак тоже держал Су-Вона за руку, но не так. Потом, кажется, Су-Вон сказал ему впервые «ты — моя цель». Да, это было тогда, а Хак в ответ принялся ерошить ему волосы и поспешно ушел, сославшись на необходимость тренироваться.
С тех пор между ними раз и навсегда установилось расстояние, которого Хак придерживался, а Су-Вон не рисковал нарушать, прекрасно понимая — он выше по положению и не должен пользоваться своим преимуществом, чтобы сблизиться. Они могли тренироваться вместе, но не на клинках, чтобы не нарушить допустимое расстояние. Вместо этого они упражнялись в стрельбе из лука и говорили друг с другом, и разговоры эти становились все официальнее, будто Хак постепенно превращался во второго генерала Джу-До.
Су-Вон предвидел, что к нужному моменту они будут даже обращаться друг к другу по всем правилам дворцового этикета — никаких шутливых выходок, ни намека на улыбки. И это его вполне устраивало. Так было бы легче.
Только вот теперь Су-Вон сказал то, чего не следовало, а Хак удержал его за запястье, сжав слишком сильно. Кости, кажется, вот-вот затрещат.
Йона могла бы сказать «мне больно», чтобы Хак ее отпустил.
Су-Вон молчал, не пытаясь высвободиться. Еще немного — и точно останутся синяки, и это прекрасно, даже лучше, чем прикосновение лба к шершавой ткани. Запомнить, скрыть в памяти, как наивысшую драгоценность — потому что совсем скоро все закончится.
— Ты издеваешься? — В этом голосе было столько боли и ярости, что Су-Вон просто не мог не посмотреть на Хака.
Такой реакции он не ожидал. Су-Вон всегда считал, что знает Хака достаточно хорошо, он построил свой план в том числе на его действиях, в вероятности которых был уверен больше, чем в том, что солнце встает на востоке. Одна оговорка, нечаянно сказанные слова ничего не должны были изменить. Су-Вон не позволил бы себе проговориться, полагай он иначе...
А быть может, он хотел в это верить. Солнце встает на востоке, а Хак не устает удивлять; в конце концов, потому Су-Вон когда-то его и полюбил.
Сомнения. Все дело в них. Он не проговорился бы, если бы не сомневался.
И теперь Хак смотрел на него так же, как на Оги давным-давно, когда тот попытался облить Су-Вона саке.
Нет, не так. Было в этом взгляде что-то еще, темном, но не холодном даже близко.
— Тише, — от улыбки болели губы. — Если хочешь поговорить, лучше сделать это в более подходящем месте.
С раннего детства Су-Вон думал: жизнь в чем-то похожа на стратегическую игру. Поступки и их последствия можно просчитать заранее, на много шагов вперед.
В том, что касалось Хака, он так и не научился просчитывать.
— Например, в моих покоях, — предложил Су-Вон, полагая, что вот теперь-то Хак отшатнется, но оказался прав лишь наполовину: Хак разжал пальцы на его запястье. Отодвигаться он по-прежнему не спешил.
Брови Хака приподнялись, когда Су-Вон сам сжал его освободившуюся ладонь, увлекая за собой. Но — ни намека на неприятие или отвращение. Если он понял, то почему не отвергает? Не может прийти в себя? А если не понял — откуда такая ярость? Считает, что у Су-Вона есть хитрый план, и не намерен мешать? Доверяет ему.
Что ж, план у Су-Вона действительно был, но он уже вышел за его рамки. И явно не заслуживал доверия Хака.
В любом случае, что он собирается делать дальше?
Су-Вон не позволял себе об этом задуматься — как и о том, почему сердце стучит явно чаще, чем раньше. Какой же из него правитель, если не может усмирить собственное сердце?
К счастью, встреченные по дороге слуги не обратили на них внимания, а единственный стражник, только увидев Хака, сразу же начал бдить с особой тщательностью, избегая смотреть на начальство.
Такой учитель для будущих воинов, — Хак нужен был Су-Вону в этом качестве больше, чем в любом другом. Использовать его так, как задумывалось первоначально... можно было этого избежать. Не говорить о том, что Йона — родная сестра, отделаться фразой «Я не могу на ней жениться», Хак истолковал бы ее так, как сам захотел бы. И дальнейшего разговора можно было избежать.
«Использовать».
Ты просто собственник, Су-Вон. Ты играешь, продумывая стратегию, а фигуры на доске — это не живые люди, помни. Иначе не выполнить предсмертную волю отца, не стать достойным правителем.
Но что делать, если восприятие мира как доски с фигурами дает сбои?
Дверь в покои Су-Вона захлопнулась у Хака за спиной.
— Ты что-то хотел сказать, — напомнил Су-Вон, выпуская руку Хака.
— Это ты сказал, — нахмурился тот. — Что принцесса Йона — твоя родная сестра.
— Так и есть.
— И что ты...
— Это тоже правда.
— Нет, — Хак покачал головой. — Ты должен знать, что я... что принцесса Йона всегда была мне дорога.
Знакомое чувство — фантомная боль в груди.
— Ты сказал, что скорее я стал бы ее мужем по решению короля Ила. Но ты прекрасно знаешь: этого бы не произошло. Я — телохранитель принцессы, ее слуга. Ни король Ил, ни сама принцесса никогда не воспринимали меня иначе.
— Ты ошибаешься.
— Я не ошибаюсь. Мы друзья детства, — взгляд Хака обжигал, но Су-Вон не мог отвернуться. Не сейчас. — Я, ты и принцесса. Но это ничего не изменяет. Я всегда... был на ступеньку ниже вас. Всегда знал, что однажды вы поженитесь, а я буду защищать вас. И теперь ты... Су-Вон, говоришь такое...
— Король мог выбрать тебя телохранителем принцессы, потому что заметил твои чувства к ней. Он, наверное, надеялся, что, если ты постоянно будешь рядом, она вскоре забудет обо мне и полюбит тебя. Ведь тебя есть за что полюбить — и ты в разы более достойный будущий муж для принцессы, чем Кан Таэ-Джун. Помнишь, как он в детстве угрожал нас выпороть?
— Он не знал, кто мы такие, — медленно отозвался Хак.
— Не знал, — легко согласился Су-Вон. — Это ведь от Таэ-Джуна ты защитил принцессу? Сразу перед тем, как король назначил тебя ее телохранителем.
— Но откуда королю Илу...
— Знать, что я — родной брат принцессы? Все просто. Он отлично знает, чей он отец.
— Король Ил — твой...
— Тише. — Су-Вон прижал к губам Хака палец. — И у стен есть уши.
Хак отодвинул его руку, твердо и решительно. Ну вот мы и подошли к самому главному, подумал Су-Вон.
Но Хак снова его удивил.
— Я ниже вас по происхождению, — сказал он. — Я даже не прямой потомок старика. Он воспитал меня, как и множество других детей.
— Ты его наследник. Ты — генерал клана Ветра. Ты выше Кан Таэ-Джуна и уж точно выше меня.
— Принцесса никогда не была бы со мной счастлива.
— Она уже счастлива с тобой. Просто не понимает своего счастья.
— Она любит тебя, а не меня. И я не буду ее мужем, если она того не хочет.
А вот это был ожидаемый поворот. И больно от него ничуть не меньше.
— К тому же, какой из меня король? Я никогда не был хорош во всем этом, — Хак покачал головой, — в отличие от тебя. Ты же знаешь...
Су-Вон кивнул, но Хак продолжал говорить:
— ...знаешь, как я к тебе всегда относился. И еще вы с принцессой очень похожи, и я привык, что всегда буду для нее телохранителем, а для тебя — правой рукой. А теперь ты говоришь: принцесса — твоя родная сестра, ты не можешь быть с ней так же, как и я, хотя она любит тебя. Не можешь даже думать о ней не как о сестре, зато...
— …думаю о тебе не как о брате, — продолжил Су-Вон.
— Поэтому, — на какое-то мгновение Су-Вону показалось, что под этим взглядом он и шевельнуться не может, — я и спросил. Ты издеваешься, Су-Вон?
Опасные нотки в голосе.
— Если ты правда думаешь, что мы похожи, — Су-Вон сделал шаг вперед, — почему бы не попробовать? Представь на моем месте ее... если пожелаешь.
А вот это была грань, которую точно не следовало переступать. Су-Вон уже совершил ошибку, сказал Хаку то, чего говорить не стоило, и продолжал ошибаться раз за разом. Будь Хак его противником по ту сторону доски, Су-Вон проиграл бы ему после первых нескольких ходов.
Он не имел права проигрывать.
Единственный толчок отшвырнул Су-Вона к стене. Хак впечатал кулак в эту стену с силой — так, что, наверное, мог бы пробить, но почему-то не пробил. Сдерживался?
— Я никогда не буду представлять кого-то на твоем месте. Тем более — ее. Она не хочет этого, — отрезал Хак. — Так было бы неправильно.
— Ты думаешь, более прави... — Су-Вон едва успел набрать в грудь достаточно воздуха, чтобы заговорить, как Хак закрыл ему рот, и поцелуем это не назвал бы даже слепой. Хак впечатал кулак в стену, а свои губы — в чужие, а когда Су-Вон приоткрыл рот, пытаясь вдохнуть, Хак протолкнул внутрь язык, не позволяя этого сделать. Су-Вон допускал, что смог бы продержаться в бою против Хака минуту, может, даже чуть больше, но потом он был бы обречен. Так и тут: Хак не оставлял ему ни шанса на победу, после лет, потраченных на то, чтобы приблизиться к нему, Су-Вон по-прежнему отставал на целую вечность.
Нужно было молчать, подумал Су-Вон. Этот поцелуй — месть, ведь так? Хак всегда считал Су-Вона соперником в борьбе за сердце Йоны — причем соперником, которого не одолеть, потому что Йона сама его выбрала. А теперь получилось, будто Су-Вон посмеялся над его чувствами, и Хак посмеется над ним в ответ, раз уж ударить не может или не хочет.
Хак просто издевается.
Но погодите-ка, эта мысль расходилась со всем, что Су-Вон о нем знал, а от намеренно грубого подобия поцелуя подгибались колени, и рассуждать спокойно было решительно невозможно. Будь у самого Су-Вона чуть больше опыта, он мог бы попытаться перехватить инициативу. В любовных играх это возможно так же, как в стратегических.
Не в случае с Хаком. Противостоять его натиску ни у кого не хватило бы сил, и Су-Вон, сдавшись, застонал в чужой рот.
Напоследок прикусив его нижнюю губу, Хак наконец отстранился.
— Твоя шутка зашла слишком далеко. — Его глаза опасно сверкнули. — Принцесса Йона может не понимать, о чем говорит. Но ты — ты всегда знаешь, о чем ведешь речь. Ума не приложу, зачем тебе это, но если ты не объяснишь, я не остановлюсь.
— Остановишься? — Су-Вон жадно дышал. Все было не так, как он себе представлял в последние годы — лучше. — Я не хочу, чтобы ты останавливался.
— Это для тебя... развлечение? — Голос Хака не дрогнул, а будто бы надломился, и Су-Вон неосознанно облизнул губы, пытаясь удержать чужой вкус. — Ты не можешь говорить всерьез. Все эти годы...
— Все эти годы я мечтал приблизиться к тебе, — признался Су-Вон, — но ты, наоборот, отдалялся. И я ничего не пытался с этим сделать. Я знал: между нами должно быть расстояние, потому что однажды ты станешь королем. Но сегодня, когда речь зашла о принцессе Йоне, я просто не смог промолчать. Я не хочу, чтобы ты служил мне. Если тебе отвратительна одна мысль о...
— Нет.
— Нет?
Хак не должен был так отвечать.
Су-Вон думал, что он уже решил — давно, раз и навсегда, а на самом деле Хак...
Может ли быть такое, что Хак на самом деле никогда не мог выбрать между ними?
Потому и поставил себя «ниже». Потому и решил — я не могу ненавидеть ни одного из них, я буду служить им. Пусть мои любимые люди будут счастливы вместе.
Очень в духе Хака.
— Принцессе Йоне никогда... и в голову бы не взбрело так шутить. Но и говорить всерьез она бы не стала. Скорее, начала бы от меня шарахаться. Если бы я поверил ей после таких слов, это было бы преступлением. Таким же, как и делать что-то против ее воли.
«Против ее воли».
«Так было бы неправильно».
«Преступление».
План Су-Вона был провальным с самого начала. Он недооценил Хака — или глубину его чувств к Йоне, быть может. Не следовало вообще с ним заговаривать, он не согласится на то, что Су-Вон собирался ему предложить, если основная часть плана пройдет без осечек.
— Но, думаю, я могу поверить тебе.
— Просто поверить? — поддразнил Су-Вон. Губы горели, и он чувствовал, что наконец-то вышел на правильный путь. Он не получит от Хака того, что хотел изначально, но, оговорившись, может получить нечто другое. Так, наверное, чувствует себя полководец, потерявший один город, но овладевший целой страной.
До чего кстати она была, эта оговорка. И какой же сегодня замечательный день.
— Ты улыбаешься.
— А ты, кажется, обещал не останавливаться.
Нет, конечно, Хак не представлял на месте Су-Вона Йону. Ее он бы не стал целовать так, опасаясь навредить.
Просто Су-Вон и Йона были похожи с самого начала — в то, что их роднило, Хак и был влюблен.
А может, Су-Вону хотелось так думать.
***
Йона закрывает глаза — и видит полет сокола.
Она знает, что это за сокол. Гульфан: Хак и Су-Вон вырастили его вместе.
Сокол — так называют политика, который придерживается агрессивных методов и уважает войну.
Таким был Ю-Хон, отец Су-Вона.
Таков и сам король Су-Вон, муж Йоны, за последний год побывавший в большем количестве военных конфликтов, чем вся страна за десять лет.
Йона не должна знать об этом. Ее дело — оставаться в замке Хирю, пока Хак и Су-Вон отправляются в битву. Или в одно из своих многочисленных путешествий инкогнито, после которых генерал Джу-До возвращается как побитый. Ему положено сопровождать «несносных мальчишек», но на деле они то и дело ускользают из-под охраны. На месте Джу-До Йона не стала бы так тревожиться: кто позаботится о Су-Воне лучше, чем Хак?
Йона убеждает в этом Джу-До нарочито спокойным голосом, и он, глядя на нее с огромным недоверием, такой же кислый и несносный, как обычно, постепенно успокаивается. Коротко кланяется, благодарит за аудиенцию, уходит.
Йона знает, о чем он думает: «а вы изменились».
После того, как год назад неизвестные заговорщики убили ее отца, она и правда изменилась.
Она осталась совсем одна.
Отец был «голубем» — выбирал мир, а не войну. Йона прочла, что именно так называют политиков, предпочитающих открытым конфликтам компромиссы. За последний год она узнала о войне и политике больше, чем когда бы то ни было, ведь в ее распоряжении библиотека замка, а война — это то, чем теперь живут дорогие ей люди.
Которых она, впрочем, почти не видит. Хак и Су-Вон редко бывают в замке Хирю, а когда приезжают, проводят время преимущественно друг с другом, как и раньше. Теперь они не стреляют из лука, они дерутся на клинках, и Су-Вон завязывает волосы в «хвост» — как же ему идет, как же Йона сама хотела бы сразиться с ним.
В первый раз поймав себя на странной мысли, она замирает.
Она стоит на балконе, выше их — и бесконечно далеко. Она едва видит их, они не видят ее.
Ей семнадцать. Год назад она потеряла отца.
Год назад сбылось ее самое заветное желание — о свадьбе с Су-Воном.
О, это была лучшая свадьба в мире, но Йона не чувствовала себя счастливой. Она улыбалась и плакала, плакала и улыбалась, и не обратила внимания на то, что Су-Вон не присоединился к ней в постели в первую брачную ночь. Она была даже рада тому, что он оставил ее одну.
Но вот прошел год, она по-прежнему ночует одна и больше этому не удивляется.
Йона давно поняла, что Су-Вон ее не любит. Не видит в ней желанную женщину. Он женился на ней только для того, чтобы не оставлять одну, чтобы помочь ей сохранить Коуку после смерти отца.
Он сохраняет Коуку, а она по-прежнему не выходит из замка и единственная из сколько-нибудь уважаемых его обитателей ни разу не бралась за оружие.
— Это завет вашего отца, принцесса, — говорит Хак, когда Йона однажды приходит к нему с просьбой потренировать ее, как Су-Вона. В его глазах мелькает чувство вины, и оно не ново: после того, как ее отец был убит, а Хак не смог его уберечь, он редко решается встретить ее взгляд.
Хак просил Су-Вона наказать его за такое упущение, но тот не стал этого делать. Су-Вон вообще не стремится кого-либо наказывать.
Су-Вон воюет, и вся Коука воюет, нарушая заветы ее отца. Йона — последняя, кто обязан их соблюдать.
Не по своей воле.
По ночам Йона видит странные сны.
В них она слышит, как незнакомые люди зовут ее по имени; в них народ Коуки страдает и умирает от голода, болезней, нападений разбойников, странного яда, о котором она не может знать.
Она не выходит из замка — о чем она вообще может знать?
Йона просит генерала Джу-До докладывать ей о том, что он видит в поездках. Он достаточно неприятный человек, чтобы ее не щадить, он, в отличие от Хака или Су-Вона, не будет молчать.
А еще Джу-До предан ей так же, как Су-Вону, и считает ниже своего достоинства докладывать королю о вполне естественном интересе королевы к его делам.
Джу-До рассказывает Йоне о работорговцах в Аве, которых король Су-Вон уничтожил, и о пиратах, которых по его приказу бросили в тюрьму. Некоторым из них удалось сбежать, рассказывает Джу-До. Генерал Хак утверждал, что их заключение — ошибка, пираты нападали только на работорговцев.
Джу-До говорит о восстании Кан Су-Джина, главы клана Огня, который возомнил себя королем Хирю из легенд и решил захватить замок. Для этого он сговорился с империей Кай, вернее, с влиятельным в империи Ли Хазарой. Кан Су-Джин был убит, Ли Хазара — отпущен с условием выплаты контрибуций. Новым главой клана Огня стал ни о чем не подозревавший старший сын Су-Джина, Кан Кье-Га. А его представителем — младший сын, Таэ-Джун.
— Тот самый, который к вам все приставал, — отмечает Джу-До, и Йона не может не восхититься его наблюдательностью.
— Как теперь живут простые люди клана? — спрашивает Йона, и Джу-До смотрит с тем особым презрительным выражением лица, которое в случае с ним, как она уже успела понять, означает симпатию.
— Вы будто король Су-Вон. Его тоже очень заботил этот вопрос. Он распорядился, чтобы в каждой деревне открыли лечебницу, но вряд ли это особенно поможет. Сыновья Су-Джина не знают, что такое нужда. Они не будут относиться к лечебницам всерьез, это отношение перейдет к лекарям и больным. Одной дисциплиной многого не добьешься, должно быть еще понимание. Если бы кто-то из коронованных особ сам... — Джу-До замолкает.
— Например, я? — предлагает Йона. — Су-Вону не до того. У него война.
— Вы не должны покидать замок, — Джу-До перебивает ее.
— К тому же, поскольку я не покидаю замок, из меня неважный харизматичный лидер, верно? — подсказывает Йона. — Не то что из моего мужа.
— Вы лидер, — этого ответа она не ожидала. — Вас интересует то, что происходит в стране. Если бы вы покинули замок, у вас бы нашлись последователи.
Йона не знает, что на это сказать.
— К тому же, в землях клана Огня — голод, — продолжает Джу-До как ни в чем не бывало. — Почва слишком сухая, урожаи скудные. Если, скажем, найти зерновую культуру, которая смогла бы расти на такой почве...
— Не в военное время.
— Верно. Никто не станет заниматься этим в военное время, контрибуции пойдут на усиление армии.
Следующую поездку Су-Вон и Хак предпринимают в клан Воды, и это именно одна из тех поездок, после которых Джу-До выглядит особенно недовольным. Первоначальной целью поездки было разобраться с наркоторговлей в клане Воды и укрепить отношения с кланом. Цель эту можно было назвать осуществленной лишь частично: за наркоторговцами стоял Южный Кай, выславший на помощь целый флот, а Ан Джун-Ги, генерал Воды, не стал оказывать помощь. Хоть его дочь, Лили, недавно и была убита наркозависимыми, горе от ее потери оказалось слишком велико, чтобы действовать. Джун-Ги требовалось время, чтобы прийти в себя, а времени не было.
Су-Вон воспользовался королевской властью, чтобы мобилизовать армию клана Воды. Разобраться с наркоторговцами ему удалось, но укрепление отношений с кланом провалилось. Узнав, что король вмешивается во «внутренние дела» клана, Ан Джун-Ги излил на него свою скорбь из-за потери дочери, и отношения с кланом Воды были испорчены. К тому же, теперь у генерала не было наследника. Это делало его политическую позицию и клан Воды в целом достаточно уязвимыми.
— Я знаю, о чем вы думаете, генерал Хан Джу-До, — говорит Йона, выслушав этот доклад.
— Король Су-Вон слишком редко бывает в столице. — Джу-До соглашается. — Но это не моего ума дело.
— Король Су-Вон считает, что благо одного человека не может быть важнее блага целой страны, — замечает Йона. — Разве вы не согласны?
Джу-До хмурится.
— Речь идет о благе целой страны. Вы — единственная прямая наследница престола Коуки, кроме короля Су-Вона. Чем быстрее у вас с ним появятся дети, тем лучше.
— Мы ведем войну, — напоминает Йона, — и, возможно, мне еще придется оборонять Кууто, когда мой король будет в отъезде. Потому я должна знать все о своей стране и о способах обороны. Потому я должна сама уметь сражаться. Вы будете учить меня, генерал Джу-До?
— Король Су-Вон запретил вам браться за оружие.
— Благо одного человека не может быть важнее блага целой страны, — отвечает Йона.
Конфликты с империей Кай продолжаются. На этот раз целью Су-Вона становится приграничная деревня, раньше принадлежавшая Коуке. Объединившись с кланами Земли и Ветра, он вознамеривается эту деревню вернуть — и дать бой империи Кай, чтобы было неповадно продолжать в другой стране торговлю наркотиками.
Клан Неба с генералом Джу-До во главе остается в Кууто. И за это время Йона успевает освоить основы владения мечом.
Дурные вести приходят в Кууто раньше, чем возвращается Су-Вон. Селение, которое они с Хаком отвоевали, было сожжено дотла отставшими солдатами империи Кай, все жители — убиты. Коуке досталась только голая земля.
Ошибок не совершает только тот, кто ничего не делает, Йона свято в этом уверена.
Но еще она знает своего мужа достаточно, чтобы предположить: это не ошибка. Просто жертва, которую он счел допустимой.
Йона безгранично любит Су-Вона, пусть видит его даже реже, чем раньше, и уже не надеется на ответное чувство. Он был ее семьей, поддержать его и Хака во всем, стать для них надежной опорой — это превратилось в единственную цель ее жизни. Пусть будет незаметная опора, неважно. Ей ни к чему почести и свое место в истории, главное, чтобы все складывалось самым лучшим для дорогих ей людей образом.
Только сны о бедствиях в Коуке продолжаются, и в этих снах недовольство королем Су-Воном нарастает.
Как и наяву.
Вскоре после смерти отца Йона узнала немало слухов о нем, о том, что он был ужасным правителем, запустившим страну. Но при ее отце не случилось ни одной войны. Он уладил миром даже отношения со страной Син, пусть его брат, Ю-Хон, обернул эту страну против Коуки: он взял в заложники ее солдат, а когда выставленные им условия были выполнены, вернул вместо солдат их отрубленные головы.
Верный Мин-Су, связанный с информаторами Су-Вона в городе, приносит весть, что нынешний лидер Син, принцесса Коурен, считает Су-Вона ничем не лучше его отца. До нее уже дошли слухи о его военных подвигах.
Су-Вон — «сокол». Йона не сомневается: Коурен права, это только вопрос времени, когда он решит ее разгромить. Пока до Син не дошла очередь, есть ведь еще и Сэй, связанный с работорговлей. Су-Вон разберется с Сэй, потом они с Хаком сокрушат Син.
Тогда придет очередь империи Кай.
И, возможно, Йона из королевы вскоре станет императрицей, не приложив к этому никаких усилий, ни разу не увидев поле боя.
Следующей целью Су-Вона, однако, становится не Сэй. Выйти на работорговцев можно только из клана Воды, а генерал Джун-Ги не одобряет вторжение в свои земли. Не одобряет настолько, что выступает против Су-Вона с армией. Кланы Земли, Ветра и Неба сокрушают его, объединившись. Новым главой клана Воды становится дальний родственник Джун-Ги — по слухам, он верен Су-Вону. Клан Воды ослаблен: он потерял многих в межусобице, но куда больше людей все еще зависимы от наркотика. Они бродят по улицам, словно смертельно опасные тени. Су-Вон велит открыть лечебницы для пострадавших, но людей не хватает.
Жители клана Воды боятся выходить на улицы — но не все.
Некоторые, объединившись, начинают на наркозависимых охоту. Их убивают, как бродячих собак, лишь бы обезопасить города, и неважно, как именно эти люди попали под зависимость, неважно, что, возможно, это не их вина.
Это второстепенная проблема. Коука ведет войну, в кланах Земли, Ветра и Неба патриотичный настрой велик как никогда.
В клане Огня за кривое слово о короле Су-Воне вводятся карательные меры, и новый глава клана Воды подхватывает эту практику.
В слухах, которые приносит Йоне Мин-Су, все чаще мелькает слово «сопротивление».
Но пока Су-Вону не до того: он с войсками отбывает в Сэй, и крепость Кусиби взята, а работорговле в Коуке положен конец.
В Син принцесса Коурен объединяется со своей младшей сестрой, принцессой Тао.
— У них появились связи среди сопротивления Коуки, — докладывает Мин-Су.
Это значит — по всей стране.
Знает ли об этом Су-Вон? Йона уверена, что да.
Она уже не уверена в другом — будто он знает, что делает.
В ее снах больше нет криков и человеческих страданий, и чистый зов, который она слышала и раньше, теперь ничто не заглушает.
Кто-то зовет ее.
«Вы лидер, — говорил генерал Джу-До. — Вас интересует то, что происходит в стране. Если бы вы покинули замок, у вас бы нашлись последователи».
Йона уже вполне сносно стреляет из лука и дерется на мечах — спасибо генералу Джу-До за науку. Она сомневается, будто владеет всеми необходимыми навыками выживания, но это и не нужно. Ей просто следует добраться до Син и поговорить с принцессой Коурен. Йона — дочь короля Ила, при котором с Син не было никаких проблем. Она уверена: сейчас, когда боевые действия еще не начаты, с Коурен можно договориться. Возможно, даже привлечь ее на свою сторону.
Йона могла бы поговорить об этом с Су-Воном, только он не станет ее слушать. За прошедший год она успела это усвоить.
Она выбирает для побега день, когда внимание стражи и слуг будет занимать сам Су-Вон — день его возвращения из крепости Кусиби. Вернее, ночь.
Все готово заранее, можно уходить, но Йона не может удержаться, чтобы хотя бы одним глазком не заглянуть в покои мужа. Она все еще любит Су-Вона, она верит, что ее поступок пойдет на благо им обоим. Су-Вон — «сокол», но рядом с каждым «соколом» должен быть «голубь», иначе равновесие будет нарушено.
Йона приоткрывает дверь — и замирает.
Су-Вон не один.
С кем он может быть такой поздней ночью? Какая-то женщина...
Нет. Ее муж на редкость благочестив — настолько, что она сама все еще девственница, и женщины его не интересуют. Общению с ними он предпочтет тренировку с Хаком.
А возможно, не только тренировку.
Потому что именно с Хаком он сейчас — вот только они не тренируются и не обсуждают очередную военную компанию, они целуют друг друга, и Йоне приходится ущипнуть себя за щеку, чтобы поверить: глаза ее не обманывают.
— У тебя до сих пор такая белая кожа, — говорит Хак, на мгновение отстранившись, пальцами приподняв подбородок Су-Вона.
Су-Вон улыбается знакомой Йоне и одновременно будто чужой улыбкой, проталкивает в рот Хака пальцы, которые тот принимает с неожиданной покладистостью.
— Генерал Джу-До, — говорит Су-Вон затем. — Он беспокоится о Йоне.
Хак тут же отстраняется, непривычный Йоне блеск в его глазах меркнет.
— Необычно для Джу-До, — бормочет он, не на шутку обеспокоенный.
Улыбка Су-Вона похожа на изогнутый кинжал, она сверкает, как отполированное лезвие.
— Он, конечно, беспокоится не о ней, а о благе страны. Говорит — нехорошо, что у Коуки до сих пор нет наследников.
— Так в чем проблема, — огрызается Хак. Атмосфера между ними изменяется. Только что они были похожи на влюбленную пару — они и есть пара, понимает Йона с безжалостной ясностью, и она не хочет знать, чем они занимались все это время в военных палатках, на привалах, не хочет представлять, но представляет все равно, — а теперь напоминают противников.
— Ты знаешь, в чем. Йона — моя родная сестра, я не могу разделить с ней ложе.
— Тебе следовало сказать об этом ей, не мне. С самого начала.
— Все произошло слишком быстро, ты же помнишь, — мягко говорит Су-Вон. — Король Ил был убит заговорщиками, и мне пришлось вступить в брак с Йоной, чтобы сохранить целостность Коуки. Если бы после этого она узнала, что у нас с ней один отец...
Один отец? Но это ведь не так, Йона может сказать совершенно точно. У нее было достаточно времени, чтобы изучить все важные документы Коуки, от записей лекарей до дневника ее отца, и всюду Су-Вон упоминался как сын Ю-Хона. Мать Мин-Су была врачом при Йон-Хи, матери Су-Вона, и она всегда говорила об отцовстве Ю-Хона, не возникало ни намека на другой вариант развития событий.
К тому же, Йона знала своего отца лучше, чем кого бы то ни было. Она помнила, как он относился к матери и как мать относилась к нему. После ее убийства он не женился — так велика была его любовь, а брак между ними был заключен больше чем за год до рождения Су-Вона.
То, о чем говорит Су-Вон, — будто они родные брат и сестра, — это ложь.
Будь иначе, Су-Вон не стал бы «соколом», как его отец. Он похож на Ю-Хона больше, чем кто-либо, принцесса Коурен не зря ставит между ними знак равенства, а Ю-Хон...
Цепь странных политических убийств — мать Йоны, Ю-Хон, ее отец. Нет ли между ними связи?
Йона не хочет думать об этом, но за последний год в ее мыслях слишком много войны и политики, и еще чуть — времяпровождения с Мин-Су за стратегическими играми, и ложь, которую сейчас произносит Су-Вон, запускает цепочку умозаключений, в которую Йона не хотела бы верить.
В день, когда был убит ее отец, Су-Вон находился в замке Хирю.
Перед этим кто-то преследовал ее — она забежала в покои Су-Вона и ему одному рассказала о преследователе.
Хак и его подчиненные искали этого преследователя позже — только Су-Вон мог сказать о нем Хаку. Стража не допустила бы в замок никого постороннего, особенно после предупреждения.
Но что, если посторонних и не было? Что, если за Йоной гнался кто-то из доверенных людей Су-Вона, тот же советник Кье-Сук?
И, конечно, никто не стал бы мешать Су-Вону встретиться с королем Илом. Тот, в конце концов, был его дядей.
Су-Вон хорошо владел мечом. Именно от меча погиб отец Йоны. Что, если...
А потом Су-Вон женился на ни о чем не подозревающей Йоне, «простил» ни о чем не подозревающего Хака, перед которым заранее оправдался: Йона — моя сестра, поэтому... поэтому...
Она не хочет верить в то, что Су-Вон по всем законам логики должен был сказать дальше. Но именно это он и говорит:
— Коуке нужен наследник. Я хочу, чтобы его отцом был ты.
— Нет, — отзывается Хак сквозь плотно сжатые зубы.
— Я поговорю с Йоной...
— Убедишь ее потерпеть одну ночь? Нет. Она этого не хочет. И не захочет, что бы ты ей ни сказал.
— Речь идет о благе Коуки, — настаивает Су-Вон. — Если не ты — то кто?
— Ты должен все рассказать Йоне. Я думаю, даже узнав, она согласится рискнуть. Она любит тебя, — в голосе Хака странная тоска, и Йона не может понять: он же только что...
— Но я не соглашусь. Ты хочешь, чтобы Йона выбрала не тебя, а генерала Джу-До? Он-то, я уверен, ей не откажет. Они столько времени проводят вместе, — голос Су-Вона становится язвительным, и Йона вдруг понимает: да он же ревнует.
Он ревнует к ней Хака.
— Ты требуешь, чтобы Йона жертвовала своими чувствами ради блага Коуки, — Хак сжимает кулаки, — но сам к этому не готов. Благо одного человека не может быть важнее блага целой страны. Разве не так, Су-Вон?
— Тише-тише, — шепчет Су-Вон, — ты, конечно, прав. Я поговорю с Йоной... после военной кампании с Син. И все будет так, как она пожелает, ведь я тоже люблю ее...
Он говорит — и развязывает пояс Хака, и думает явно не о Йоне. А сам Хак, только что готовый едва ли не с кулаками на Су-Вона наброситься, расслабляется под его руками, доверяясь, и, когда Су-Вон наклоняется к его бедрам, откидывает голову назад.
Йона больше не может на них смотреть.
Еще несколько кусочков мозаики становятся на свои места.
Хак сказал правду: Су-Вон посчитал свое благо важнее блага Коуки. Су-Вон занял трон после смерти короля Ила, который умер загадочной смертью... и Су-Вон заранее знал, что он умрет. Еще до этого он соврал Хаку о степени своего родства с Йоной, чтобы не спать с ней.
Су-Вон и вправду не интересовался женщинами. Ему нравились мужчины — или только Хак, Йона могла предположить и такое. Сам же Хак был предан как Су-Вону, так и Йоне, поэтому единственным способом заполучить его было жениться на Йоне. Но делить с Йоной ложе Су-Вон не желал — это он тоже хотел доверить Хаку. Причем понимал, что бессмысленно, с самого начала, оттого и такая болезненная улыбка. Но все равно настаивал. Надеялся, что за этот год — или сколько они уже с Хаком? — все изменилось. Что Йона больше не важна для Хака, что он может без колебаний нарушить ее желания.
Разумеется, Су-Вон не скажет Йоне, будто она — его родная сестра, ведь она уличит его во лжи. Для нее он придумает что-то другое, может, даже распишется в своей мужской немощи, и она будет жалеть его и, конечно, согласится на что угодно...
Согласилась бы.
Но, скорее всего, Су-Вон просто будет оттягивать разговор под разными предлогами. Сначала Син, потом империя Кай, потом еще что-нибудь — ведь мир так велик, а Су-Вон продолжает свой полет. Он не остановится на достигнутом.
И Хак, восхищавшийся Су-Воном с детства, доверяющий ему беззаветно, будет с ним во всех его начинаниях. И всем им найдет оправдание.
Принцесса Коурен «затаила злобу на Коуку» и «думает только о мести», с ней «невозможно договориться». Почему бы не разгромить ее страну? Ведь Коука просто возвращает себе свое.
Но, если Су-Вон знал, что отец Йоны вскоре умрет, и обладал вполне реальной возможностью убить его... не руководствовался ли местью он сам? Не считал ли, будто «возвращает» себе свое?
Когда ее мать умерла, Йона была ребенком. Она помнит горе своего отца и то, как ее утешал Су-Вон. Она помнит, что после смерти Ю-Хона Су-Вон почти не появлялся в замке Хирю. Отец был против.
Почему?
Отец не хотел, чтобы Су-Вон становился королем.
Почему?
Потому что Ю-Хон, завоеватель, за чьи ошибки Коука была вынуждена расплачиваться собственными территориями, как-то был причастен к смерти ее матери?
Йона может только гадать.
Возможно ли, что смерть Ю-Хона не была случайной? Отец Йоны так сильно любил ее мать. Узнай он, что Ю-Хон виновен в ее смерти — разве оставил бы он его жить?
А узнай об этом Су-Вон — разве не пожелал бы он «вернуть свое»? Занять трон вместо отца, которому это в свое время не удалось.
Круговорот мести.
Не Су-Вону говорить о мстительности принцессы Коурен. Не ему.
С принцессой Коурен нужно договориться. И, будь он хоть трижды сын Ю-Хона, трон Коуки Су-Вон получил только благодаря женитьбе на Йоне.
Руки дрожат. Эти умозаключения могут ничего не стоить, убеждает себя Йона. Она просто ревнует, Хак и Су-Вон оставили ее совсем одну, Су-Вон никогда ее не любил, он хочет, чтобы Хак стал отцом ее ребенка, он не желает ночевать с ней, он лучше...
Она знала, что он ее не любит. Это не новость. Новость — другое, эта ложь Су-Вона, из-за которой под сомнение внезапно поставилось очень многое.
Су-Вон — «сокол», его не заботят случайные смерти, он полагает их неизбежными.
Если бы Йона увидела, как умер ее отец, Су-Вон не пощадил бы и ее.
Мысль, нелепая до звона в голове. Она ведь точно ничего не знает, она не выходила из дворца, что вообще она...
Зов, преследовавший ее в снах, звучит наяву, и Йона больше не думает.
Нужно идти. Неважно, что она услышала сейчас — с этим можно будет разобраться позже.
Она выскальзывает из замка Хирю, никем не замеченная, снаряженная для дальней дороги, и когда зов, который звучит для нее одной, становится особенно сильным, видит перед собой невысокого человека.
В лунном свете золотой медальон, крепящийся к повязке на его голове, отбрасывает блики.
— Кто ты? — спрашивает Йона. Она должна испугаться, но страха нет. Она не знает этого человека, но уже готова довериться ему — больше, чем когда-либо доверяла Су-Вону или Хаку, больше, чем генералу Джу-До или Мин-Су.
Ответ незнакомца тоже не становится для нее неожиданностью:
— Зено ждал вас, юная госпожа. Пойдемте скорее, нам предстоит многое сделать.