Название: Rosa Rubicundior
Автор: LaoraФандом: Akatsuki no Yona
Пейринг/Персонажи: Су-Вон/Хак, Йона, Юн, король Хирью
Категория: джен, слэш
Размер: миди, 4086 слов
Жанр: ангст, мистика, character study
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU от канона — императора Ила убил Хак; фанонные домыслы, возможен ООС
Краткое содержание: Йона дарит Су-Вону кулон с красным камнем.
читать дальшеВ Рьюсуе Йона купила для него кулон.
Она вручила подарок позже, уже в Сее. Просто сказала «Не двигайся» и надела кулон ему на шею.
— Это для тебя.
Камень в кулоне оказался красным, как кровь. Смотреть на него было больно глазам, и вспоминалось то, о чем не хотелось думать.
Су-Вон по-прежнему думал слишком много — в разы больше, чем действовал. Помнится, император Ил говорил об обязанностях настоящего правителя: что бы ни случилось, не терять самообладания, не показывать слабости перед своими людьми, быть готовым пожертвовать собой.
Су-Вон сохранял спокойствие и когда они с Йоной скрывались в землях клана Ветра, и когда отправились на поиски священника, по пути столкнувшись с отрядом клана Огня. Су-Вон с детства привык как путешествовать по городским трущобам, так и ходить по горам, поэтому им с Йоной удалось запутать следы и сбежать. Кан Таэ-Джун наверняка был разочарован.
Священник Ик-Су, которого Су-Вон и Йона нашли днем позже, разочаровался не в меньшей мере. Он сказал, что пророчество пошло по ложному пути, что щит потерян, остался только меч, и это сулит Коуке многие беды. Но надежда остается — всего-то и нужно, что найти четырех драконов.
Помощник Ик-Су, Юн, отправился на поиски драконов вместе с Йоной и Су-Воном. Он был очень смышленым — недаром называл себя гением. Родом из земель клана Огня, Юн казался Су-Вону странно знакомым. Даже Йона заметила, насколько они похожи, только Су-Вон привык говорить, а Юн — делать.
Пока Йона и Су-Вон путешествовали вместе, они питались в основном рыбой или дичью, которую ему удавалось поймать. Раньше Су-Вон охотился только для удовольствия, но получалось у него достаточно сносно. А вот в травах ни он, ни Йона не разбирались, как и в готовке, поэтому нередко ели мясо полусырым. Или обугленным. Хорошо еще, что в день бегства из замка Хирью Су-Вон сообразил прихватить с собой самое необходимое: огниво, оружие, одеяла, посуду. Взял он и деньги, которые позже, в Кууто, при помощи знакомых удалось обменять на простую одежду. Задерживаться у знакомых Су-Вон, впрочем, не рискнул — за них с Йоной успели назначить награду. Быстро.
Хотя от Сон Хака другого и ожидать не следовало. Решительности в нем во все времена было с избытком, и он с действиями не колебался. Хак полагался на интуицию, обостренную до предела, а не на стратегические измышления, как Су-Вон, неминуемо проигравший бы Хаку в прямой стычке, если бы не так кстати обрушившееся знамя.
Хак замешкался. Помог и Мин-Су, оставшийся верным своему императору. Он очень вовремя выпустил стрелу; тогда Су-Вон схватил Йону за руку, и они, с детства изучившие потайные закоулки замка Хирью, сумели скрыться. Чтобы дать им возможность выскользнуть за ворота, Мин-Су пожертвовал собой. Тот самый Мин-Су, который был так дружен с Хаком, бессменным телохранителем Йоны.
Впрочем, бывает, что и телохранители предают. И друзья детства — тоже. От предательства нет защиты: следовало понять раньше, когда Хак попросил позаботиться о Йоне. Хак, который всегда предпочитал заботиться о ней собственными усилиями. Во время путешествия с Йоной Су-Вон не раз и не два думал — у Хака с охотой трудностей не возникло бы, и рыбу он бы не сжег на наскоро разведенном костре, и набедренная повязка у него вниз по ручью не уплыла бы во время стирки. К тому же, Хаку Йона наверняка доверила бы стирать свои вещи, не мучилась с ними сама, еще пуще сбивая и без того огрубевшие, израненные руки.
Хак бы сумел отказать ей в обучении, соблюсти завет императора Ила — его дочери незачем браться за оружие.
Су-Вон — нет. Уже после того, как к ним присоединился Юн, Су-Вон начал учить Йону стрелять из лука. В Аве она воспользовалась новоприобретенным умением и впервые убила человека — Янг Кум-Джи. А потом Су-Вон начал учить ее сражаться на мечах. Он мог только догадываться, что произошло в Аве, уже после победы над Кум-Джи, и почему Йона тогда так горько плакала.
В первые дни после побега из замка Хирью она часто плакала. Без причитаний — теплые слезы просто текли и текли, а Су-Вон ничем не мог ей помочь. Они оба лишились дома.
Иногда Су-Вон ловил себя на недобрых, но неминуемых мыслях: вела бы себя Йона так, окажись он, Су-Вон, предателем? Было бы ей так же больно, как сейчас? И как бы себя чувствовал Хак, вздумай Су-Вон его предать? Или он потому и предпочел предать первым — чтобы не страдать? В конце концов, нет ничего постоянного, когда речь заходит о человеческих отношениях.
Император Ил говорил: любовь — это то, что придает смысл жизни, но большинство людей, которых знал Су-Вон, считали любовь чем-то вроде войны. Или стратегической игры.
Император Ил и Йона были исключениями. Раньше Су-Вон мог причислить к таким исключениям и Хака.
До того, как тот объединился с советником Кье-Суком и генералами четырех кланов, чтобы свергнуть императора Ила.
Император был убит, Йона видела его смерть собственными глазами. Сама она тоже была бы мертва, Хак отдал приказ — но тут вмешался Су-Вон. Он владел мечом далеко не так хорошо, как Хак копьем, однако со стражниками, окружившими Йону, справился.
Им с Йоной удалось выжить.
Но, уцелев физически, не потеряли ли они нечто гораздо более ценное?
После бегства из Кууто Су-Вон плохо спал по ночам. Хижина Ик-Су стала первым местом, где ему удалось забыться крепким сном; во сне была кровь, красная на синем, на парадном облачении генерала клана Ветра. Меч погружался в грудь Хака легко, как нож в масло, и на обветренных губах проступала кровь.
Душный, мучительный сон.
Тогда Су-Вон проснулся с отчетливой мыслью: что-то не так, и, выбежав из хижины, увидел, что именно.
Сидя неподалеку от водопада, принцесса Йона обрезала свои прекрасные волосы, прядь за прядью.
Волосы, которые Су-Вон так любил, яркое пятно пламени — в самой кромешной тьме.
После предательства Хака влюбленность Йоны в Су-Вона развеялась как дым. Он был и остался для нее другом, кузеном, товарищем по несчастью, но не был переплетен с ней воедино. Так плющ оплетает дерево — запросто не оторвать. Только с кровью, с болью.
Хак был для Йоны плющом, Су-Вон — соседним деревом, отдельным существом, личностью. Хака она воспринимала как часть себя, как собственные руки.
Что делать, если руки вдруг обратятся против тебя? Отрубить их? Или позволить задушить себя?
Су-Вон видел Хака и Йону не так часто, как ему бы хотелось. Он иногда приезжал к ним, жил с ними, радовался тому, что они есть. А Хак с Йоной последние три года были неразлучны.
Предай Йону Су-Вон — ей было бы легче. Хак бы сумел найти нужные слова, если понадобилось бы, подчинил бы себе целый мир, лишь бы Йона была счастлива.
Он подчинит, Су-Вон в этом даже не сомневался. При генерале Хаке Коука вернет себе былую славу, потому что не найти ни бойца лучше, ни полководца: войны не будут прекращаться, и истины, которые защищал император Ил, обратятся в прах.
В жилах Хака не было ни капли благородной крови: его кровь не застоялась. Он действовал без колебаний, звериным чутьем распознавая, как лучше.
Су-Вон никогда не смог бы убить его.
Он мог только учить Йону, как биться на мечах и стрелять из лука; мог учиться у Юна, как выживать самостоятельно. У белого дракона, Ки-Джа, Су-Вон учился искренне выражать свои чувства. С синим драконом, Шиньей, они тренировались. Шинья дрался как практик, не теоретик, которым большую часть времени был Су-Вон. Шинье встречались враги похуже тренировочных манекенов и пострашнее тренеров; Су-Вон дрался на твердокаменной уверенности — он не мог проиграть.
Пока жив Хак, он никому не проиграет.
Шинья по манере сражаться был скорее похож на Хака. Множество сражений отточили его талант, как речная вода полирует угловатый камень. Именно так Су-Вон себя и чувствовал — камнем, который с силой полирует неумолимая судьба. Жизнь сглаживает углы: руки Йоны загрубели, начали шелушиться и покрылись шрамами, руки самого Су-Вона стали тверже, чем были.
С зеленым драконом, Джи-Ха, Су-Вон практически сразу нашел общий язык. С Джи-Ха вообще было легко: он принимал жизнь такой, какая она есть, пусть все еще искал свое место в жизни.
Су-Вон твердо знал, где его место.
Он был уверен, что останется в замке Хирью, будет советником императора Ила, а потом и нового императора, мужа Йоны. Думал: они с Хаком защитят Йону, как в детстве, Су-Вон — словом, Хак — делом.
Но вышло иначе.
Желтый дракон Зено, с виду простодушный и беспечный, оказался совсем не таким, каким Су-Вон его представлял. Свою настоящую силу он проявил не сразу — после того, как Су-Вон впервые потерял самообладание.
Хак — предатель? Жизнь продолжается, нужно позаботиться о Йоне. Он ведь обещал.
Йона обрезала волосы? Ничего страшного. В походе так даже удобнее.
Йону и товарищей завалило в пещере? Что ж, Су-Вон не зря изучал строительное дело. При помощи усилий, приложенных в определенных местах, и договора с жителями деревни Синего дракона Су-Вону удалось пробить стену пещеры.
Пиратам Авы нужна помощь, чтобы избавиться от знатного притеснителя Янг Кум-Джи? Подумаешь.
Йона и Юн, практически беззащитные, в одиночку отправились прямо в пасть врага? Рискованный ход, но стратегически верный.
Наркоторговец Хийо грозит Йоне смертью? Достаточно отразить его удар — и с силой отшвырнуть в сторону, чтобы...
Встретиться взглядом с Хаком.
В Шисене Су-Вон перестал себя контролировать. Он будто стал другим человеком, жертвой наркотика надая, против распространения которого они боролись, или кем похуже. Он сам не понял, как ему удалось победить генерала Хан Джу-До, который присматривал за ними с детства. Джу-До всегда был сильнее Су-Вона, его никогда не удавалось одолеть — а вот теперь удалось. Су-Вон отшвырнул его в сторону, смел со своего пути, не раздумывая.
Хак стоял и смотрел. Он не сделал даже попытки отшатнуться, и Су-Вон убил бы его, наверняка, не задумываясь о последствиях, если бы не усилия Джи-Ха и Ки-Джа.
Если бы не слова Йоны.
— Все в порядке, Су-Вон.
Ничего не было в порядке. Он сорвался, нарушил данное императору Илу обещание. Он больше не владел собой, и этому не было оправдания.
Су-Вон всегда слишком много думал. Он копался в себе, раз за разом понимая неизменные истины: он никогда не сможет убить Хака. Пока жив Хак, он никому не проиграет. Если бы Йону предал Су-Вон, ей было бы легче.
Теперь его истины сыпались, как мука из дырявого мешка, мелкими камешками скользили по склону воображаемого обрыва, предвещая скорую лавину.
В какой-то миг Су-Вон стал другим человеком — и сам этого не заметил.
Его самообладание треснуло, как тренировочный меч, разломилось напополам, выпуская алчную тьму, ту самую, из снов про умирающего Хака с кровью на губах, которые Су-Вон столько раз целовал.
Он перестал думать. Он больше не владел собой, превращался в бездумное чудовище, вроде того, которое спало внутри Шиньи.
Его доверие было обмануто, а любовь оказалась стратегической игрой, еще одним сражением, в котором он потерпел поражение.
Но Йона считала иначе.
Поэтому и подарила ему кулон с красным камнем.
— Это камень власти, — сказала, улыбаясь. — Мне сказали, он подходит целеустремленным людям... таким, как ты, братик Су-Вон.
Раньше она не называла его братиком, но с тех пор прошла целая вечность.
— Он укрепляет силы, прогоняет тоску и защищает от злых чар. Благородного, нравственного человека этот камень ведет к победам и великим подвигам, а простым людям дает счастье и любовь, и, изменяя свой цвет, предупреждает их об опасности. Я хочу, чтобы тебе сопутствовала удача... Чтобы ты получил то, чего достоин.
— Такие вещи мужчины дарят женщинам, — отозвался Су-Вон, — не наоборот.
— Это талисман, — возразила Йона, — не украшение. Думаю, он тебе пригодится.
Она как в воду глядела.
***
Хозяйка гостиницы, в которой они остановились, подмешала в напитки сонное зелье. Су-Вон раскрыл ее, но слишком поздно — он уже успел отпить из своей чашки. Терпкий привкус на языке, темнота в глазах: мир отдалился, и Су-Вон позволил себе растворится в небытии.
Очнулся он в комнате без окон, зато с четырьмя дверями, в каждой стене — по одной. Не вполне уверенный, реальность это или продолжение сна, Су-Вон поднялся с голого пола. Нащупал подарок Йоны на груди — видно, камень был слишком дешевым, чтобы заинтересовать похитителей.
Похитители... как в Аве. Или в самой столице, Кууто, — в детстве они с Йоной и Хаком отправились на тайную прогулку. Тогда Йону похитили, а знакомый Су-Вона, человек из трущоб по имени Оги, и его ребята поставили на ноги целый город, лишь бы ее найти.
Тогда Хак сказал «Ты потрясающий. Казалось, что ты был сердцем этого города», а Су-Вон ответил: «Ты всегда такой сильный, надежный и очень крутой. Я бы хотел быть похожим на тебя. Это раздражает — знать, что, несмотря на нашу близость, я никогда не смогу достигнуть твоего уровня. Ты — моя цель».
Су-Вон прикусил губу.
Здесь не Кууто, но он должен найти Йону и Лили — чего бы это ему ни стоило.
Драконы, Юн и телохранительницы Лили думают точно так же. Наверняка их уже ищут. Нужно помочь.
...Лили надевала Йоне на голову венок, собственноручно сплетенный; когда-то Су-Вон тоже плел для нее венки, и она смеялась, как сейчас.
Йона стала сильнее. Йона может жить, зная, что ее предали.
Сможет ли он?
Что-то было не так.
Су-Вон осмотрел стены комнаты — и понял, что именно.
Здесь не было факелов, но он видел все ясно, как днем. Этого не могло быть.
Значит, комната, в которой он находился, в реальности не существовала. Только в его сознании.
Почувствовав резкую боль, Су-Вон взглянул на себя.
С левой стороны его груди расплывалось кровавое пятно.
Он должен был очнуться, вернуться в настоящий мир. Йоне и Лили нужна его помощь, если их куда-то везут, он сможет что-нибудь придумать...
Было больно. Кровоточащая рана в груди — там, где когда-то раньше, миллион лет назад, было сердце.
И весь мир вокруг — порождение воспаленного воображения.
Су-Вон двинулся к ближайшей двери, открыл ее, увидел длинный коридор — и пошел вперед.
Он должен был выйти отсюда. Чем раньше, тем лучше.
Механически, как заводная кукла, больше по привычке, нежели по желанию или, тем более, необходимости, Су-Вон переставлял ноги. Шаг. Еще шаг. И еще. Размеренное, не требующее мысленных усилий продвижение вперед позволяло всецело отдаться до странного реальной боли — и одновременно, как ни странно, отчасти заглушало ее. Туманная дымка заволакивала сознание. Сонное, мягкое, отупляющее тепло постепенно опутывало Су-Вона, заставляло чувствовать себя заворачиваемой в кокон беспомощной личинкой.
Боль была единственным, что не позволяло ему полностью погрузиться в это обманчиво ласковое, безудержно привлекательное тепло. Спасительная и разрушающая, пронзительная, жестокая, нестерпимая боль...
Су-Вон не останавливался.
Шаг. Еще шаг. В такт движениям подрагивал холодный стальной штырь боли, вогнанный под сердце.
Может, хозяйка гостиницы переборщила с сонным зельем? Может, он умирает? А этот коридор за дверью, — не более чем предсмертное видение?
Нет. Тогда бы он не чувствовал боли.
Шаг. Еще шаг.
Да, он жив. Но такая жизнь, без сердца — пуста. Неудивительно, что в Шисене он...
Хак тогда просто стоял и смотрел. Даже не шелохнулся. Если бы не Джи-Ха, возможно, он был бы мертв.
Хак чувствовал вину?
Это просто игра, не больше. Зачем телохранителю принцессы вступать в запретную связь с ее кузеном? Только чтобы завоевать его доверие — доверие человека, прослывшего лучшим стратегом Коуки и в пятнадцатилетнем возрасте раскрывшего заговор против собственного отца, к несчастью, слишком поздно. Генерал Ю-Хон был убит, а Су-Вон стал приемным сыном императора Ила, пусть и не жил в замке Хирью.
Если бы не встречи с Хаком за пределами замка, редкие, но такие желанные, в течение последних двух лет, — догадался бы Су-Вон о заговоре?
Вне всяких сомнений.
Но, приезжая в замок Хирью, он становился будто слепым. Он не прислушивался к разговорам слуг, как это бывало в других местах, как поступал прежде; он искал взглядом Хака и вслух восхищался яркими волосами Йоны, прекрасными, будто пламя на закате.
Он был слишком доверчивым. Хак сделал его таким — чтобы вступить в сговор с другими генералами и вместе с ними стать единственными правителями Коуки. Зачем им император? Зачем его дочь и приемный сын? Пять отдельных стран, связанных только союзом — и историей, вот и нет единого государства Коука.
Разделяй и властвуй.
За этим стояла империя Кай, или тот же Сей, в который они попали сейчас, или, может, Син. Кто-то из генералов — предатель. Су-Вон понял с самого начала и пытался определить, кто именно, но Кан Су-Джин, глава клана Огня, хоть и был в союзе с империей Кай, не организовывал убийство императора Ила, он просто поддержал Хака. Сон Мундок, бывший генерал клана Ветра, никогда бы не стал шпионить на другие страны. Он присоединился к приемному внуку, только и всего, — Сон Мундок любил Хака больше, чем Коуку, и Су-Вон мог его понять, потому что долгое время чувствовал то же самое.
Генерал Ан Джун-Ги, отец Лили, судя по недавнему путешествию по землям клана Воды, был ни при чем. То же касалось и бравого вояки Ли Гун-Те, генерала клана Земли. С ним Су-Вон общался чаще, чем с другими, и в его предательство не верил.
Оставался только генерал Хан Джу-До, которого Су-Вон знал с детства и который не был способен на интриги, — и сам Хак.
Кто предал один раз — предаст и дважды. Император Ил, Су-Вон, Йона, вся Коука — чего мелочиться?
Хак чувствовал вину.
Зачем?
Что заставило его предать Коуку? Почему он пошел на такое?
Шаг. Еще и еще.
— Жить в этом мире невозможно, но больше негде, — собственные слова доносились как сквозь толстый слой ваты.
«Не помню, кто это сказал. Но, похоже, он ошибался».
Шаг. Еще шаг.
А потом Су-Вон упал.
Все раны, которые он когда-либо получал, разом открылись и закровоточили. Су-Вон не чувствовал боли; он наблюдал со стороны — и слышал спокойный мужской голос:
— Победитель не получает ничего.
Равнодушный. Именно так.
В Шисене Хаку было все равно, жить или умереть.
Он сам отказался от всего, что ему было дорого: он был плющом, обвитым вокруг деревьев — не одного, двух, и напрасно Су-Вон думал, что только Йоне казалось, будто ее предали собственные руки.
Он защищался при помощи этих мыслей. Йона, слабая, изнеженная по вине своего отца, не выпускавшего ее за ворота замка Хирью, стала его спасением. Пусть и короткие теперь, ее волосы были такими же яркими.
Насколько ярко надо пылать, чтобы зажечь хоть искорку в чужой душе?
— Жизнь — это боль, но я не могу вернуть тебя болью. Ты далеко; твоя душа еще привязана к телу... ненадолго.
— Я храню боль в себе, — сказал Су-Вон. И открыл глаза.
Белые одежды — ни капли крови. Длинные, яркие, как у Йоны, огненно-красные волосы. Узкие, длинные, чуть изогнутые черные брови. Нос с едва заметной горбинкой. Высокий лоб. Большие глаза с расширенными зрачками. Серо-голубые?
Нет. Сине-зеленые.
— Король Хирью, — узнать его было несложно. Зено говорил, что король, которому он, первый и единственный в своем роде желтый дракон, когда-то служил, давно мертв. Но здесь — не настоящий мир. Здесь может быть все, что угодно. — Расскажи мне, как вернуться к Йоне и остальным.
— Тебе нужно отдохнуть, — король Хирью покачал головой. — В твоем напитке было не сонное зелье, а яд. К счастью, ты отпил слишком мало и приглянулся работорговцам, потому что хорош собой. Но возвращаться тебе рано. Очнешься сейчас — можешь умереть.
— Только отдавая, можно что-то взять, — усмехнулся Су-Вон. Здесь все казалось таким простым. — На этом стоит мир; высшая тайна.
Король Хирью молчал. Просто смотрел. Нежность и жестокость, беспощадность и сострадание — ничего не было в этом взгляде, и одновременно в нем было все.
Только тут Су-Вон понял, насколько они похожи внешне. Вот почему глаза Зено расширились, когда он увидел Су-Вона впервые — он помнил своего короля.
Нынешней госпожой Зено была Йона. Су-Вон не унаследовал ни силу ее воли, ни способность жить дальше, несмотря ни на что, не поддаваясь своей темной стороне.
— Почему я вижу тебя? — спросил Су-Вон. — Я — твой потомок?
— Ты — мой потомок, — согласился король Хирью. — Как и принцесса Йона, подарившая тебе древний кулон. Когда-то он принадлежал мне. Благодаря ему мы можем разговаривать.
— Верни меня к ней. К Йоне.
— Ты не сможешь ей ничем помочь, потому что мир стремится к переменам. Древнее пророчество пошло по ложному пути: щит больше не может никого защитить. Империи Коука нужен новый правитель, который объединит все страны. Не ты, не принцесса Йона, не кто-то из генералов.
— Перемены, — пробормотал Су-Вон.
— На самом деле в них нет смысла. Так было всегда. Жизнь станет смертью, сталь — ржавчиной. Все обратится в ничто, а черный вберет в себя остальные цвета — финал известен заранее. И жизнь, и смерть причиняют страдания.
— Смерть — отдых для путника, конец всех трудов, — чужими словами ответил Су-Вон. — А жизнь...
Су-Вон замолчал. Он видел то, чего не должен был видеть; в памяти всплывали обрывки воспоминаний, которые Су-Вон не мог назвать своими.
...Удар — он не чувствует ничего. Только слышит странный хруст. С таким звуком раскалывались орехи в специальных щипцах, исполненных в виде оскалившегося дракона. Дракон, открытая пасть. Музыкальные женские пальцы, небольшой коричневый орех — и отчетливый хруст. Улыбка. Кусочки расколотого ореха на раскрытой узкой ладони...
— Мама.
Мать Су-Вона, Йон-Хи, умерла от лихорадки, когда ему было чуть меньше четырех лет. Он плохо помнил ее, но думал, что она была похожа на Йону.
Отца, Ю-Хона, Су-Вон видел редко. Он с детства знал, что такое одиночество, потому и пытался поддержать Йону, как умел, после смерти ее матери от рук мятежников.
Хак поддерживал их обоих.
Йон-Хи была кузиной императора Ила и Ю-Хона. Потому что у предыдущего императора, завоевателя Джу-Нама, был старший брат, которому надлежало унаследовать престол.
Этот брат умер в юности, оставив после себя только крошечную Йон-Хи. Женившись на ней, Ю-Хон должен был получить трон, но Джу-Нам назначил своим наследником Ила, а Йон-Хи...
Йон-Хи вначале не любила мужа. Он вынудил ее признать своего малолетнего бастарда, и...
Кажется, он истекает кровью. И слышит хруст треснувшего ореха. Вот — снова.
Откуда здесь орехи?
Это не хруст раскалываемого ореха. Это звук, с которым ломаются кости его рук — по воле женщины, которая стоит рядом.
— Ма... Йон-Хи? — Подернутым мукой взглядом Су-Вон впился в лицо, которое не сразу смог рассмотреть.
Она и вправду была похожа на Йону — но только внешне. Ее душа представляла собой нечто неуязвимое, холодное и твердое, подобное алмазу. Будто замок изо льда, в котором не замерзают лишь слезы.
— Истинная женщина есть разрушение, — сказала Йон-Хи. — Снег — это мои слезы.
— Нет, — прохрипел Су-Вон. — Это — слезы детей, просящих о снеге.
— Ты выпьешь яд — на глазах у мира. А если нет... тот, кто преодолеет смерть — ослепнет навеки. Тот, кто поборет несправедливость...
— ...обречен сражаться, пока не найдет свет в море тьмы, — закончил Су-Вон. — Пусть будет так.
Кровь на полу и стенах была очень темной, почти черной. Руки — сломаны; связаны болью; обездвижены.
— Снег — это слезы детей, — собственный голос отдалялся.
Она смеялась над ним, Йон-Хи. Она толкнула его так, что он упал и переломал руки, и с него еще не сняли лубки, когда Йон-Хи умерла.
Не от лихорадки. Во время родов.
Ю-Хону сказали, что его ребенок, законный наследник, родился мертвым.
Но на самом деле Кан Су-Джин забрал его — и увез, и поселил в одной из отдаленных деревень на землях клана Огня, чтобы в нужный момент представить как законного наследника.
Другие страны были ни при чем.
Пророчество пошло по ложному пути, сказал священник Ик-Су.
На собрании генералов Кан Су-Джин рассказал о том, кто достоин быть императором, больше, чем незаконнорожденный Су-Вон или Йона, дочь и внучка младших сыновей. Это объединит Коуку, сказал Кан Су-Джин.
Другие генералы согласились с ним. Стране нелегко жилось во время правления Ила, поэтому они... все они... понадеялись на нового императора. Лучшего.
Хак не мог ослушаться приказа. Сон Мундок любил приемного внука больше, чем Коуку, но верно было и обратное.
Хак ослушался.
Мундок приказал ему убить Су-Вона и Йону, но Хак позволил им сбежать. Хак встретился с Йоной в Аве, оттого она тогда так плакала, а вовсе не потому, что убила Янг Кум-Джи.
Хак стоял в Шисене неподвижно, признавая за Су-Воном право убить его.
Не стратегическая игра. Не война. Просто то, о чем нельзя рассказать.
И тогда Су-Вон засмеялся, не ведая счастья, не зная сомнений; мир света, звук тьмы; тьма вечна вокруг него, тьма вечна в нем и по природе своей непобедима; что против тьмы — смертные? Мотыльки, летящие на пламя; крошечные огни, не способные рассеять мрак. Бабочки-однодневки.
— Где, смерть, твоя победа?
Смерть уже победила, ибо с этого имя ему — смерть: он стал ее идеальным воплощением, более совершенным, чем любой из противников, которых она повидала.
Он должен был вернуться.
***
Су-Вон открыл глаза.
Йона улыбнулась ему.
— Как я рада, что ты проснулся! Я так переживала...
— Нас похитили, — сказал Су-Вон.
— Да. Но Шинья нас быстро нашел — увидел. А там и Ки-Джа с Джи-Ха, и Зено, и Юн, все подоспели. Мы с Лили скоро очнулись, а вот ты целых два дня в себя не приходил. Хозяйка гостиницы призналась, что подмешала тебе отравы, не сонного зелья, как нам. Хорошо, что Юн разбирается в противоядиях...
— Юн, — Су-Вон поймал себя на том, что тянется рукой к кулону с красным камнем. Кулон был на месте. — Помнится, ты говорила, будто мы с ним похожи.
— Юн не такой дурак, как ты, братик, — надулась Йона. — Он бы никогда не попался в настолько глупую ловушку!
— Не такой дурак, — пробормотал Су-Вон. — Да. Он же сирота?
— С раннего детства. Сначала жил у чужой семьи, но они его били, и он сбежал. С тех пор сам по себе. А с чего такой интерес?
Су-Вон слишком плохо себя чувствовал, чтобы засмеяться.
Кан Су-Джин соврал на собрании генералов, скорее всего, сам того не зная. Истинный наследник Коуки сбежал из семьи, которая его воспитывала, и вместо него приехавшим с проверкой людям Кан Су-Джина наверняка представили кого-то другого.
Веселая у них компания получается. Три потомка короля Хирью — и служители-драконы. Еще и кулон, при помощи которого с Хирью можно говорить. Надо бы показать Зено...
— Давно я не видела, как ты улыбаешься, — сказала Йона.
Су-Вон перевел на нее взгляд.
Он по-прежнему считал: любовь — это то, что придает жизни смысл.
Император Ил, Йона, Юн, четыре дракона, даже вздорная Лили с ее телохранительницами — все они думали точно так же.
И Хак.
Потеряв императора Ила, ни Су-Вон, ни Йона не лишились дома. Наоборот — приобрели новый, настоящий.
Ведь, в конце концов, дом — это не замок.
Дом — это люди.
@темы:
фанфик,
Хак,
Юн,
Су-Вон,
Принцесса Йона,
Хирюу